Как и сегодняшняя «пятая колона» — она выросла внутри нас.
Когда я учился на втором курсе в Институте стран Азии и Африки, мой однокурсник Владимир Козловский сбежал в Америку. Вот он мой ровесник. И там работает всю жизнь корреспондентом какой-то газеты, радио.
Вот так мы о них узнавали тогда — когда они оттуда клеветали на нашу Родину.
Поэтому в экономическом соревновании нам трудно с ними добиваться более высокой производительности труда и боль шей занятости мозгов. У нас полно наших прекрасных инженеров, изобретателей, но маленькая зарплата и коммунальные квартиры не дают возможности для развития — теряется смысл. А денежная демократия нас заставляет зарабатывать: ты заработаешь — ты лучше его, ты не заработаешь — ты хуже всех. У нас кто хуже всех, может подняться наверх — он молчит, он подхалим, он член КПСС.
Вот Горбачев, кем он был? Помощником комбайнера, а стал главой великого государства. В 1985 году мы были, как Китай сегодня, в одинаковых условиях по экономике, по армии, по всем позициям. И он становится во главе государства. Помощник комбайнера! Из деревни!
Ведь деревня — это хорошее место жительства, нужно оставаться сельским жителем, а если весь ваш род жил в деревне, то трудно надеяться, что это будут люди высокоразвитые. Потому что пахать, сеять, коровы, свиньи, подсолнухи — это очень важно и нужно, но это не умственная деятельность. Церковная школа — четыре класса.
ЛДПР первой из российских партий уже на заре ельцинского правления, в период безбрежной эйфории, упоения демократией, а точнее, вседозволенностью сумела разглядеть и по достоинству оценить характер первого президента молодой Российской республики — сначала РСФСР, а потом России — Бориса Ельцина.
Мы сумели разглядеть гнилую, чуждую традициям российской государственности сущность нашего первого президента, которая позднее была названа метким словом «ельцинизм».
Развал армии, спецслужб, промышленности, сельского хозяйства, науки, медицины, социальной сферы, культуры — и все ради чего?
Ради того, чтобы понравиться Западу и жить по подсказкам его специалистов. А вот то, что Западу не нужна единая Россия, ельцинисты старательно замалчивали, долдоня во всех своих речах: «Запад нам поможет! Америка нас спасет!»
Особенно страшным рецептом западных советников стало введение абсолютно не отвечающей реалиям момента такой безответственной демократии (больше похожей на анархию), которой нет ни в США, ни в Англии, ни в какой-либо другой развитой стране.
Россия стала походить на Сомали, где любой вооруженный бандит в своей деревне полностью свободен от законов и норм морали. Бандитский жаргон и криминальная культура вошли в плоть и кровь ельцинской России.
Да даже если бы России и подходила навязанная ей формула демократии, то все равно переход к ней должен был осуществляться в условиях жесткой авторитарной власти.
Да-да, это парадокс, но факт: после разгона в 1993 году Верховного Совета путь развития России как парламентской федерации без четкой вертикали власти и верховного правителя с особыми полномочиями был блокирован.
И чтобы перейти к демократии, нужна была диктатура и переход к унитарному государству.
Судите сами: прокоммунистические силы устраивали перестрелки и целые побоища в Москве, на Кавказе десятки тысяч отморозков, взяв в руки оружие, оставленное уходящими на север федеральными войсками, резали русских и строили свои султанаты, имаматы и прочие халифаты.
О какой демократии в этих условиях могла идти речь? Поэтому сам инстинкт самосохранения русского народа заставил его крепить оборону, с презрением плевать на обезумевших от вседозволенности «демократов» вроде Новодворской и соглашаться во имя сохранения государства потуже затянуть пояса и не устраивать майданы. Хотя, надо сказать откровенно, ельцинская власть делала все, чтобы спровоцировать народ на мятеж.
Беда новой России заключалась в том, что мы от старой советской системы резко перешли к демократии и капитализму, люди оказались не готовы к новым политическим и экономическим реалиям, к таким темпам разворовывания страны и мошенникам типа Мавроди.
И в ЛДПР твердо уверены — именно такой скоропалительный переход и был запланирован врагами русского народа, чтобы окончательно разрушить страну. Потому и пошло все вразнос: государство, экономика, культура и мораль. Это во-первых.
А во-вторых, некому было создавать новую демократию, ни у одного человека в стране не имелось опыта строительства демократического государства.
И срочно ввести демократию — законом или президентским указом — было нельзя. Надо было либо приглашать специалистов из-за рубежа, чтобы они научили нас той или другой форме демократии (как оказалось, поучать нас были готовы все, а реально учить никто не хотел). Или нам следовало ждать, когда закончатся эксперименты гайдаров и чубайсов над русским народом. Но тогда весь народ умер бы от голода и нищеты.
Третий, самый главный момент — в лихолетье великих переломов для России демократическая форма правления смерти подобна.
Надо отметить, что поскольку наше Отечество ни одного десятилетия не жило спокойно и сыто, то оно и при демократии тоже не жило никогда.
Почему так? В первую очередь — военная опасность.
