князь московский, которому принадлежит бо?льшая её часть, вторым является великий князь литовский, третьим – король польский, сейчас владеющий как Польшей, так и Литвой»[52]. В первой трети XVI века Великому княжеству Литовскому принадлежали восточнославянские территории Белоруссии, Подляшья, Волыни, Среднего Поднепровья и части Подолья. Корона Польская владела Червонной Русью, Холмщиной и другой частью Подолья с городом Каменцом. Остальные области давно канувшего в Лету Древнерусского государства находились под скипетром московского великого князя (Северная и Северо-Восточная Русь, Северщина, Смоленщина и другие земли).
Под словом «Руссия» Герберштейн понимал следующую территорию: «Руссия граничит с Сарматскими горами (Карпатами. – Прим. авт.) неподалеку от Кракова, а раньше простиралась вдоль реки Тираса, что на языке тамошних жителей именуется Днестром, до Понта Эвксинского (Чёрного моря. – Прим. авт.) и реки Борисфена (Днепра. – Прим. авт.)…»[53] В состав Руссии австриец включал также Среднее Поднепровье с Черкассами и Киевом, «некогда столицей Руссии», Северскую область, междуречье Оки и Волги и земли вплоть до Русского Севера. Кроме того, автор указал, что Литва и Жемайтия (области проживания этнических литовцев) расположены «среди русских» [54]. И добавлял при этом: «Весьма многие подданные этих областей, даже в столице Вильне, являются русскими». Очевидно, здесь речь идёт не о подданных московского государя, а о жителях Западной и Юго-Западной Руси (нынешних Беларуси и Украины).
Согласно Герберштейну, русские территории Московии, ВКЛ и Польши связывает не только общая политическая история ІХ-ХІІІ веков, но и единство корней. Сразу после описания политического разделения русских земель между московской и польско-литовской монархиями сказано: «О происхождении своём им известно только то, что сообщают их летописи… Этот народ славянский от колена Иафетова»[55]. Далее идёт описание русской истории. Следовательно, в начале XVI века восточнославянское население осознавало общность своего происхождения и истории. По крайней мере, внимательный глаз имперского посланника видел именно это. Необходимо добавить, что Герберштейн получал информацию и от московских подданных, и от подданных Великого княжества Литовского и Короны Польской, поэтому мог делать выводы самостоятельно.
Сведения Герберштейна не противоречат информации из других источников. Так, в «Трактате о двух Сарматиях» (1517 г.) польский хронист Матвей Меховский писал: «Сверх того заметим, что весь этот четвероязычный народ (литовцы. – Прим. авт.) по вере подчиняется римской церкви, а в других окрестных провинциях, в Новгороде, Пскове, Полоцке, Смоленске и затем к югу за Киев, живут все русские, говорят по-русски или по-славянски, держатся греческого обряда и подчиняются патриарху константинопольскому»[56].
Войны между Московской державой и Литвой являлись борьбой за объединение всех русских земель под одной властью. Великое княжество Литовское не являлось исключительно литовским государством: до начала XVII века делопроизводство в стране велось на западнорусском литературном языке, большинство шляхетских родов происходило из древних русских фамилий (Острожские, Сапеги, Ходкевичи, Огинские и многие другие), и до полонизации и окатоличивания они являлись носителями русского самосознания и исповедовали православие. Основную массу населения составляли русские (предки белорусов и украинцев), из девяти воеводств Литвы в первой половине XVI века шесть являлись русскими (Волынское, Киевское, Полоцкое, Новогрудское, Витебское и Подляшское).
Примечательно описание Сигизмундом Герберштейном битвы при Ведроши, состоявшейся в 1500 году. В «Записках о Московии» предводитель литовского войска Константин Острожский назван «русским герцогом», при этом московские воины именуются и московитами, и русскими[57]. О мятежном князе Михаиле Глинском Герберштейн писал так: «Межтем Михаил Глинский, происходивший из знатного рода и семейства русских государей, который некогда при Александре пользовался большой властью, бежал к великому князю московскому»[58]. Видный представитель рода Глинских вёл свою родословную от знатного киевского рода, осевшего в Великом княжестве Литовском при Витовте.
Нельзя обойти стороной проблему иностранного наименования русского государства. Иностранцы, беря пример с поляков, часто называли Московскую Русь Московией, а её жителей – московитами. Однако самоназвание подданных великого князя московского чётко отражено в «Записках» Герберштейна: «Народ этот, говорящий на славянском языке, исповедующий обряд и веру Христову по греческому обычаю, называющий себя на родном языке Russi, а по- латыни именуемый Rhuteni, столь умножился, что либо изгнал живущие среди него иные племена, либо заставил их жить на свой лад, так что все они называются теперь одним и тем же общим именем «русские» (Rhuteni)»[59].
Ошибку западноевропейцев в этнониме жителей Великороссии отмечал французский путешественник XVII века Жак Маржерет: «Ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: из Москвы, Вологды, Рязани или других городов» [60]. Он же добавлял: «Нужно также знать, что есть две России, именно: та, что носит титул империи, которую поляки называют Белая Русь, и другая – Чёрная Русь, которой владеет Польское королевство и которая примыкает к Подолии»[61]. Стоит пояснить, что иногда иностранные авторы называли Белой Русью Московское государство, а Чёрной Русью считали русские земли, находящиеся под властью Великого княжества Литовского и Королевства Польского. К XVIII веку значение данных терминов поменялось: Белой Русью стали называться земли Восточной и Центральной Белоруссии, а Чёрной Русью – территория верхнего течения Немана. При этом наблюдалась устойчивая тенденция к распространению названия «Белая Русь» на всю территорию нынешней Беларуси.
