на землю пьянящий напиток
– Как он многословен, – заметил Али, – пока он говорил, за это время мы бы успели выпить, закусить и еще раз выпить.
– Ладно тебе, – сказал Егор, – видишь, у человека накипело. – И обращаясь к подавальщику, – только ты друг полегче насчет мусульман. А то мы наполовину мусульмане, можем близко к сердцу приять.
– В каком смысле наполовину, – спросил словоохотливый подавальщик, – у вас родители разной веры?
– Он мусульманин, а я нет.
– Простите, сахиб, я ведь не сказал ничего обидного.
– Мы пришли сюда поговорить или поесть? – поинтересовался Али.
– Да, конечно, простите. Что вы будете, есть – рыбу или курицу?
– Рыба здешняя? Тогда лучше курицу, а то мне озерная рыба как-то не очень, – сказал Егор.
– Горная форель из верхней части реки Джелум очень вкусная.
– Ну хорошо, только рыбу на углях готовьте и курицу тоже. И несите уже что-нибудь.
Подавальщик поклонился и ушел. Но тут же вернулся в сопровождении другого человека, который нес большой медный поднос, уставленный всевозможными закусками. Сам подавальщик нес глиняный кувшин. Поставил его на стол, продемонстрировал целую печать, сломал ее.
– Это вино из виноградников царя Джхалуки, – сказал он, – вкус этого вина вы не забудете никогда.
После этого он наполнил кубки из черненого серебра. Подождал, пока гости попробуют вино, увидел одобрение на их лицах и только после этого ушел.
Вскоре в открытые окна потянуло дымком, это разожгли мангал на кухне.
– А о девицах ни слова, – озабоченно сказал Егор, – наверное, их отдельно надо заказывать.
– А ты думал, что они входят в стоимость блюд?
– А что, это было бы неплохо, – сказал Егор. – Насчет мусульманских халифов это он правду сказал?
– Разные были халифы – и праведники, и пьяницы. Таковым, например, был аббасид Мутадид. Он пил так, что ему стал являться призрак в разных обличьях, в образе монаха, прекрасного юноши, белобородым купцом с мечом в руке. Двери закрывали и караулили, но призрак являлся халифу, где бы он ни был. Пошла молва, что это является джин верующий, чтобы удержать его от кровопролития и злодеяний. Позвал Мутадид заклинателей, но и это не помогло. Как-то ударил слугу и убил его. Озверел он вовсе, убил и утопил несколько слуг и невольницу, потеряв контроль над собой окончательно. Когда этим возмутилась мать его сына, Шааб, он заточил ее, хотел отрезать ей нос, но одумался.
Рассказ Али прервали музыканты, вошли и расположились напротив у стены. Они заиграли, негромко, словно, настраивая инструменты. Следом вошла полуголая девица. Она стала на деревянном помосте, но еще не танцевала, лишь двигалась, плавно и мелодично, опустив насурьмленные глаза долу. В руках у нее были кастаньеты, которыми она иногда прищелкивала.
– Надо бы выпить, в горле пересохло, – внезапно охрипшим голосом сказал Егор, – интересно, у них здесь есть комнаты отдыха.
– Притомился? – сочувственно спросил Али.
– Есть немного, – ответил Егор, не сводя глаз с танцовщицы.
К ним приблизился виночерпий, наполнил кубки, и они выпили, пожелав друг другу здоровья, счастья и долгих лет жизни. Потом принесли куриный кебаб, приготовленный в тандуре. Блюдо оказалось таким острым, что буквально каждый кусок приходилось запивать вином. Впрочем, такой же острой оказалась и рыба. Все это время девушка стояла перед ними, двигаясь под легкую мелодию медленно, короткими движениями, словно заводная кукла. Но, когда гости утолили первый голод, музыкант ударил в бубен, и кукла ожила. Ее лицо по-прежнему было бесстрастным, но движения наполнились энергией. Видно это был медитативный танец, подчиненный определенной цели. Перед ними вдруг возник город великолепной архитектуры с дворцами и храмами. По одной из улиц шла процессия, сопровождавшая человека, который что-то нес на спине.
– Ты тоже это видишь? – спросил Али.
– Кажется, да, – ответил Егор.
Музыканты заиграли другую музыку, и видение исчезло.
– Показалось, – неуверенно сказал Али. Егор ничего не ответил.
Девушка теперь двигалась в другом темпе. Она становилась на одну ногу, поднимая при этом пятку другой ноги к лону. Держала сложенные ладони перед собой, словно принимая позу просителя, в позе цапли. Поворачивала голову вправо и влево, вынося вперед ладонь, кивая ей, словно, кланяясь. Музыкантов было трое. Один щипал струны, второй бил в бубен, а третий дул в дудку. Музыка становилась все быстрее, зажигательней. Егорку подмывало броситься в пляс с этой девушкой, но круг помоста был слишком мал, и это удерживало его. Девушка подпрыгивала, семенила ногами, что-то невидимое поднимала с земли и бросала, тряся после этого кистями рук, словно стряхивая остатки. Совершала быстрые движения бедрами.
