и жемчуг. Захватили сорок кубков и паникадила и светильники серебряные, им же несть числа. С бесценными сосудами похитили евангелие и кресты и иконы, последние снимали с мест, отдирали с них ризы. А под трапезой нашли сорок кадей чистого золота, а на хорах и рунице не сочтешь, сколько взяли драгоценностей. Так обобрали святую Софию, святую Богородицу Влахернскую, идеже святой Дух схождаще по всей пятнице и те одраша, а о других церквах сказать нельзя, яко без числа. Черниц и чернецов и попов облупиша, а некоторых избиша.
– Тебя куда понесло? – спросил Али.
– Прости, это я тебе документ зачитывал, отчет так сказать…
Иблис сделал пальцем знак, словно он переворачивает невидимую страницу, сложил ладони. Али, в самом деле, услышал звук захлопывающейся книги.
– Добычи им досталось до миллиона марок серебра. После погашения обязательств Алексея и долга, остаток был разделен между крестоносцами. Каждому пехотинцу досталось по пять марок, всаднику десять марок, рыцарю – двадцать. Дож Дондоло взял себе четыре бронзовых позолоченных коня. Они стояли на ипподроме. Теперь они украшают портик святого Марка в Венеции. Здесь бы я с удовлетворением закончил свой исторический экскурс, – заметил Иблис, – но вынужден сказать и о возмездии, постигшим крестоносцев за их деяния. Основная часть рыцарей погибла под Адрианаполем. Это произошло весной следующего года в 1205, в битве против болгарского царя Иоанна Асеня. Избранный царем Византии граф Фландрии Балдуин попал в плен. На следующий год погиб под Солунью в бою с Асенем Бонифаций Монферратсикй. Только дож Венеции Дондоло умер своей смертью.
Подошел хозяин с подносом.
– Я нашел для вас рыбу, – радостно сообщил он, – правда, она копченая, но это рыба, и очень вкусная.
Рыба, в самом деле, оказалась вкусная, и она сочилась жиром. Съев кусок, Али стал искать, обо что вытереть руки, и в этот момент на его плечо опустилась чья-то тяжелая длань.
– Мы же к вам обращаемся, сеньор. Почему вы не отзываетесь?
Али взглянул на Иблиса, но тот пожал плечами. Али сбросил руку с плеча и взялся за кубок с вином.
– Что вам угодно? – спросил он, не оборачиваясь.
– Мне угодно, чтобы вы ответили, не являетесь ли вы мусульманином. И встаньте, сеньор, я не привык разговаривать со спиной человека, похожего на мусульманина.
– А к чему вы привыкли, – спросил, поднимаясь, Али, – сразу наносить удар в спину?
– Что-о? – вскричал взбешенный венецианец, хватая Али за одежду.
– Остановитесь, сеньор, – подал голос Иблис, – он не мусульманин, он грек.
– Грек, – переходя в стадию стабильного гнева, воскликнул задира, – так это еще хуже. Встаньте на колени и просите у нас прощения.
– На колени? – переспросил Али. – На колени это можно.
Он ухватился испачканными рыбьим жиром руками за проймы камзола венецианца и ударил его головой в лицо. Тот охнул, и упал на колени. Оставшиеся четверо венецианцев разом поднялись и пошли к их столику, расстегивая пуговицы и закатывая рукава.
– Остановитесь, сеньоры, – обратился к ним Али, – не я начал ссору, а ваш товарищ. И я вовсе не грек.
– А кто вы, – спросил один из них.
– Я азербайджанец, мусульманин.
– Тогда тебе конец, – сообщили ему, – грека мы бы еще оставили в живых.
– Почему их так бесит моя религиозная принадлежность, – спросил Али у Иблиса, который сидел за столом с отсутствующим видом, – я еще не затеял ссору ни с одним христианином, только потому, что он христианин. Хотя наши религии по слухам этим и различаются. Якобы христианин смирен и миролюбив, а мусульманин воинственен и дерзок.
– Ты же сам сказал – якобы. В этом все дело, – ответил Иблис, продолжая делать вид, что происходящее его не касается.
– Может быть, ты мне поможешь, – спросил Али.
– Конечно, – заверил Иблис, – как только я вернусь, извини срочное дело. Постарайся продержаться до моего возвращения.
Али не стал дожидаться других венецианцев, бросился навстречу и прыгнул на них, успешно свалив двоих, упал и откатился в сторону. Вскочив на ноги, он опрокинул стол, устроив преграду между собой и нападавшими. Теснота корчмы была ему на руку. Разъяренные венецианцы махали кулаками, часто промахивались. Али пропустил пару ударов, но вывел из строя еще одного. Первый, в самом начале получивший удар в лицо, все еще не мог остановить кровотечения из сломанного носа. Крестоносцы, которых больше всего опасался Али, на удивление сохраняли спокойствие. Наблюдали, но в происходящее не вмешивались. Видимо, какое-то опасение перед ними было и у венецианцев, поскольку в какой-то момент атака захлебнулась. Они стояли друг против друга. У Али были разбиты кулаки, рассечена губа и подбит глаз, ограничивший его кругозор. Он переместился и занял более выгодную позицию. Справа от него была стена, а слева столик крестоносцев. Трое оставшихся драчунов не понесли существенных потерь, но могли. И потому медлили, встретив стойкого и бесстрашного противника.
– Господа, может быть достаточно, – подал голос кто-то из крестоносцев, – это было эффектно.
