трубы. В нем стояли жестяной котелок, кофейник и сковорода с длинной ручкой. Столов и стульев здесь не было – как в индейской хижине.
Войдя в хижину, старик принял на себя роль хозяина: он повесил мясо возле очага, бросил сухих щепок на тлеющие угли и приказал индейцу принести воды. В скором времени был приготовлен довольно сытный обед. Джордж с удивлением смотрел, как уверенно и ловко действует старик. За все это время он не произнес ни одного слова. Когда же сварился кофе, изжарилось мясо и испеклись лепешки из муки, он по-прежнему молча вынес все блюда, поставил на большой отесанный пень перед хижиной и жестом пригласил гостей к столу.
Все трое уселись вокруг пня и, орудуя охотничьими ножами, быстро управились с отлично приготовленным обедом. Только индеец остался без кофе. Сначала, когда старик придвинул к нему жестяную кружку, из которой они пили по очереди, краснокожий собрался было опустить в нее свои пальцы, как он это делал у себя в деревне, но старик строго остановил его:
– Что ты делаешь, невежа? Не собираешься ли ты мыть свои грязные лапы в нашем чудесном кофе? Нет, этого я не допущу. Если не хочешь пить как следует, так лучше откажись.
Тут он объяснил индейцу, как следует держать кружку, и тот довольно быстро все понял. Но лишь только он поднес кружку к губам и почувствовал на лице пар от горячего кофе, как тут же с испугом поставил ее на стол и больше ни за что не соглашался взять кружку в руки.
К обеду пожаловал еще один гость – осел. Правда, прежде чем он смог подойти к столу, ему пришлось выдержать сражение с Гектором. По представлениям Гектора, подобная бесцеремонность была неприличной, и он решил преградить ослу путь к обществу. В свою очередь, ослу не понравилось самоуправство собаки: со страшным ревом он повернулся и начал бить задними ногами, причем так сильно и быстро, что Гектору ничего не оставалось, как с достоинством отступить.
Старик смотрел на эту сцену со своим обычным насмешливым выражением. Когда осел, одержав победу, подошел к хозяину, тот потрепал его по шее и ласково сказал:
– Ты прав, Москито! Никому не позволяй себя обижать, особенно здесь, у тебя дома.
С этими словами старик начал через плечо подавать ослу куски лепешки, которые тот немедленно съедал с явным удовольствием. А когда собака подходила слишком близко, осел прижимал уши к загривку, вздергивал верхнюю губу и издавал грозный предостерегающий рев.
Когда обед был окончен, старик обратился к Джорджу:
– Ну, дружок, теперь мы сыты и можем поговорить о деле. Пока что я знаю только половину твоей истории. Я понял, что твои отец с матерью и сестренка сидят в горах, в снегу и не собираются двигаться с места. А ты должен найти кого-нибудь, кто был бы так великодушен, чтобы не сказать глуп, что согласится им помочь. Не так ли?
– Да, так, – ответил Джордж, которому такое вступление не слишком понравилось.
– Зачем же твой отец предпринял это страшное путешествие через горы, да еще с женой и маленьким ребенком? Он должен был предвидеть опасности, которые встретятся им на этом пути, какие трудности и лишения ожидают их. Не стыдно ли, что люди жертвуют всем, даже своим семейством ради этого проклятого золота? И в своем ли они уме?
– Мой отец поехал в Калифорнию не за золотом, – мрачно ответил Джордж, – и он любит нас так, как только может отец любить жену и детей.
– Да уж, это он и доказывает своим путешествием, – насмешливо возразил старик. – Славная любовь! Боже упаси от такой любви! Если же он здесь не из-за золота, то ради чего же еще? Ты не убедишь меня, что он предпринял эту поездку для своего или вашего удовольствия.
– Нет, – твердо сказал Джордж, чувствуя, как от негодования кровь бросилась ему в лицо. – Отец работал, как только может работать человек, с раннего утра и до поздней ночи, и за последние три года его маленькая ферма сделалась образцовой во всей округе. Ни одного пня не осталось на наших полях на берегу Арканзаса. Мы с отцом расчистили более двадцати гектаров земли. Но в прошлом году вода в Арканзасе поднялась так высоко, как никто даже и не помнит. Наше стадо унесло наводнением, даже наш дом смыло, и все, что в нем было, поглотила стремнина. Мы сами только чудом спаслись на лодке и оказались далеко от дома, в горах, куда нас принесло течением. Всё еще можно бы было поправить: мы все были здоровы, полны сил и готовы работать. Но когда вода спала и мы вернулись на нашу ферму, оказалось, что вся обработанная нами земля занесена толстым слоем песка. О расчистке полей нечего было и думать: это стоило бы многих, многих тысяч долларов. Так что все наши труды, все наши деньги – все пропало…
– Да, это весьма печально, – пробормотал старик. – Но при всем том, наверное, еще осталась где-нибудь такая же удобная земля, какая была у вас, и через три года упорного труда вы смогли бы снова получить то же самое, только на новом месте. Кто падает духом при первом несчастье, тот немногого добьется в жизни…
– А кто вам сказал, что мы пришли в отчаянье? Отец и я, мы бы снова взялись там за работу так же, как мы намерены работать и здесь. Но в самое тяжелое для нас время мы получили известие, что мой дед, отец моей матери, живет в Калифорнии, и что он вызывает к себе своего старинного друга.
– А, вот как! – воскликнул старик. – И он, видимо, пригласил вас к нему приехать?
– Нет, – грустно ответил Джордж, – дедушка на нас сердится, а за что – не знаю. Он никогда ничего знать о нас не хотел и о себе не давал нам никаких известий. Он писал только своему другу, который не так давно умер.
– Теперь понятно… – отвернувшись, с усмешкой протянул старик. – Вы хотите неожиданно нагрянуть к деду и сесть ему на шею, так ведь? Вы думаете, увидев вас, он поневоле с вами помирится и немедленно начнет вам помогать?
