что справедливость белых отличается от их справедливости, заставляющей их мстить за смерть кого-либо из своих убийством не того, кто виноват в этой смерти, а кого бы то ни было из жителей его же деревни.
— Это легко говорить «найти виновника», — возразил коммодор, — на деле же весьма трудно, а иногда даже и совсем невозможно.
— Не так трудно, как вы полагаете, коммодор! — был мой ответ.
— На южном берегу Новой Гвинеи живут уже несколько лет миссионеры, которые знают туземные языки. В самой деревне Кало в продолжение одного года или двух жил тичер. Деревни Карепуна и Ула, расположенные около Кало, разумеется, находятся с нею в дружественных отношениях, несмотря на убийство тичеров. При посредстве миссионеров и жителей соседних деревень нетрудно вступить в переговоры с населением провинившейся деревни, потребовать от них имена виновников и выдачу их, объявить, какое наказание может постичь их в случае невыполнения этого требования, и т. д. Я убежден, что таким образом можно добраться до настоящих виновников, наказать их и оставить невинных в покое, доказав им, однако, что справедливость белых стоит выше справедливости туземцев. Я не сомневаюсь, что такой поступок будет иметь крайне благотворное влияние на отношение туземцев к белым.
Мои доводы убедили коммодора в возможности обойтись без разорения или сожжения деревни. Мы перешли к обсуждению деталей экспедиции, и наш разговор закончился предложением коммодора отправиться с ним и убедиться в возможности применить на деле предложенный мною план действий, который он решил испытать. Хотя предложение это являлось для меня и не совсем удобным, я тем не менее согласился, но посоветовал коммодору непременно отправиться в Ануапату и заручиться там помощью человека, которая могла бы оказаться гораздо более действительной, чем моя, — именно взять оттуда господина Чалмерса, знающего туземные языки и имеющего большое влияние на туземцев южного берега. Коммодор согласился и заявил, что корвет «Вульверин» снимается с якоря 10 августа.
В назначенный день в 4 часа пополудни мы вышли из порта Джексон вместе с летучей эскадрой, находящейся под командой адмирала графа Кламульяма, в которой находились оба сына принца Уэльского. Мы плыли с эскадрой только до следующего утра, когда сигнал, поднятый на адмиральском судне, дозволил коммодору отделиться от эскадры и плыть по своему назначению. Мы поставили паруса и направились почти на север, между тем как эскадра продолжала свой путь вдоль берега, намереваясь зайти в Брисбейн.
Не стану описывать ни весьма удачного перехода, совершенного под парусами в 11 дней, ни любезного гостеприимства коммодора Уильсона, в одной из кают которого я помещался, а перейду прямо к прибытию корвета в порт Моресби, где мы бросили якорь 21 августа.
Здесь мы встретили два английских военных судна — шхуны «Beagle» и «Sand-Fly». Съехав с коммодором на берег, мы были встречены обоими миссионерами, господами Лооз (Lawes) и Чалмерсом. От них мы узнали точную историю убийства.
Уже за несколько времени до убийства в ближайших деревнях распространился слух о том, что жители деревни Кало собираются убить живущего среди них тичера. Последний, однако же, не хотел верить этому и даже обратился к главному начальнику деревни Кало, по имени Квайпо, с вопросом, должен ли он верить этому слуху или нет. Последний постарался уверить его, что эти слухи — чистая выдумка.
Тариа, тичер деревни Хула, отправился 25 марта в своей шлюпке в Карепуну с намерением забрать оттуда своего товарища — тичера, так как последний был нездоров. С ним поехали пятеро молодых людей из деревни Хула. Тариа заехал также и в Кало и условился с тамошним тичером, обещав ему взять его с собой на обратном пути. Обещание это он исполнил. Кроме Тариа, в шлюпке находились тичер деревни Карепуна, его жена и двое детей. Пока Тариа ждал прихода тичера деревни Кало и его семейства, Квайпо, начальник деревни, вошел в шлюпку поболтать с миссионерами. Скоро пришли тичер деревни Кало, его жена, двое детей и тичер из Мататути, находившийся в гостях у первого. Когда все уселись в шлюпку, Квайпо вышел на берег. Это было сигналом для нападения. Десятки копий полетели на шлюпку; сопротивление было бы совершенно напрасно и всякая попытка к бегству вполне бесполезна, так как с одной стороны несчастных была вода, а с другой — туземцы с их копьями.
Один Тариа вздумал сопротивляться, но четыре брошенные в него копья покончили его тут же. Всех убитых было двенадцать1 человек. Среди них находились и двое туземцев из деревни Хула. Четверо спаслись, бросившись вплавь вниз по реке; их не преследовали, так как еще в начале нападения Квайпо приказал щадить туземцев Хула. Только тело одной из женщин вместе с трупом ее ребенка были погребены туземцами Хула и Карепуна, остальные же сделались добычею крокодилов. Туземцы соседних деревень указывают на Куапена, начальника деревни Арома, который уверял жителей деревни Кало, что иностранцев можно убивать безнаказанно, и даже привел несколько примеров, между которыми было убийство, случившееся в Ароме около года тому назад, и толковал о том, какая большая слава выпала на долю его деревни. Туземцы Кало не пропустили этого совета мимо ушей.
Но ближайшей и более действительной причиной этого убийства была ненависть жены начальника Квайпо к жене Анедерса (Андрея) — тичера Кало. Вражда длилась долго, и жена Квайпо не оставляла его в покое бесконечными жалобами своими на тичеров, что и привело, наконец, к вышеописанной печальной развязке.
Когда коммодор Уильсон в немногих словах рассказал миссионерам наш план наказания туземцев, настоящих виновников убийства, т. е. Квайпо и его сына, то они выразили большое сомнение относительно выдачи туземцами своего начальника. Единственною возможностью успеха, по их мнению, было овладеть деревней врасплох и захватить начальника.
Оставив коммодора и миссионеров совещаться, я сам отправился в деревню. Проходя между группами туземцев, которые так часто видели европейцев, что появление последних нисколько не отвлекает их от занятий, я мог заметить, что употребление каменных орудий (осколков кремня) еще не
