– О Пути Мира, милорд. О Великом Равновесии. О том, что зашаталось в последние годы и рухнет, если Хранитель, Воины Пути и Удерживающие не объединят своих усилий.
– Это уже отдаёт совершеннейшей мистикой, мой юный друг, – король улыбнулся. – Ну, хорошо. Хранитель, воины… А кто такие – удерживающие?
– Вы, сэр, – Эндрю прямо посмотрел королю в глаза. – Вы – один из них, милорд.
– Вот как? Почему же?! Каким образом?
– Вы – помазанник Божий, Священная Особа, отражение устройства власти Всевышнего в нашем мире. Парламенты, президенты, премьеры, – всё это всего лишь людские игры. Они приемлемы или даже хороши, когда нет опасности. Когда миру угрожает беда – встают Удерживающие. Если они устоят – мир устоит, и Путь продолжится. Если нет – всё пропало. Пропало по-настоящему.
Эндрю умолк и опустил голову. Молчал и король, чувствуя, как у его ног разверзается бездна. А ведь мальчик ещё ничего не ведает, подумал король в ужасе. Или – всё-таки знает?!.
– А вы, мой юный друг? Где ваше место?
– Я не знаю, – Эндрю вздохнул. – Пока – не знаю. Гур… Он обещал, что всё объяснит мне, всё до конца, когда вернётся. Когда мы встретимся снова. Милорд. Я могу узнать о судьбе моего прошения?
– Мой друг. Мой юный друг. Поверьте, я с удовольствием помог бы вам, но я не могу. Это просто не в моей власти.
– Почему?
– Потому что сложности отношений мистера Гура с вашей сестрой упираются отнюдь не только – и даже совсем – не в то, есть ли у него какой-нибудь титул. К сожалению, всё намного, намного сложнее. Если бы это могло вам помочь, я, не колеблясь ни секунды, произвел бы его в герцоги. Увы. Это ровным счётом ничего не решит.
– Но… Почему, ваше величество?! Разве…
– Я не имею права пока ничего вам объяснить, мой мальчик. Пока. Вам лучше спросить об этом вашу сестру. Но, в любом случае. Это даже не совет и не пожелание, а так, скорее, мысль вслух. Ваша сестра умна, к тому же, как я слышал, необыкновенно хороша собой, да ещё и богата, – теперь. И ей – ради её же блага и спокойствия – следует поискать себе другого избранника. Потому что ваш друг…
– Никогда, ваше величество, – король увидел, как побелели у мальчика пальцы, которыми он вцепился в подлокотники кресла. – Никто и никогда не сможет занять место этого мужчины в её жизни. Потому что это невозможно. Даже если вы сами рискнёте попробовать, ваше величество.
– Ну, меня вы можете не опасаться, – усмехнулся король. – Однако! вы – смелый юноша, милорд. Нет, нет. Я не сержусь. Скорее, наоборот.
Король поднялся и жестом удержал собравшегося вскочить мальчика. Пройдясь по кабинету, Эдуард остановился у стола, плеснул в бокал – всего на несколько линий – любимого коньяка, и посмотрел на Эндрю:
– Скажите, мой юный друг, – вы сами определили меня в Удерживающие? – король подумал, что, произнося это слово, увидел его как будто написанным с прописной буквы. И удивился. – Или… мистер Гур говорил вам об этом?
– Он научил меня некоторым вещам, – просто сказал Эндрю. – Я вижу это, ваше величество. Вы – Удерживающий. Быть может, вы ещё некоторое время назад не чувствовали и не знали этого сами, но с некоторых пор всё изменилось.
– Это относится к любому человеку на троне?
– Конечно же, нет! Разумеется, нет. Но к вам – относится. Например, он говорил о Вильгельме. Вильгельм мог быть Удерживающим, но вместо этого он… Перешёл на другую сторону.
– Другую сторону? – Эдуард собрал морщинки на лбу.
– На сторону тех, кто против Света, милорд. На сторону Тьмы.
– Почему?
– Потому что он так решил. Каждый может решить. И тот, кто на троне – тоже.
– А я? На какой стороне, по-вашему, я?
– На нашей, милорд, – едва слышно проговорил Эндрю, глядя на короля. – Я почему-то знаю, что вы – на нашей стороне. Именно поэтому вы – один из Удерживающих.
– И что же? Я не могу… отказаться?
– Нет. – Мальчик с сомнением покачал головой. – Если уже выбор сделан? Не думаю, что это теперь возможно.
– Однако, – король сжал губы и посмотрел на мальчика. Вдруг совершенно сумасшедшая мысль пришла ему в голову. Король шагнул к Эндрю и быстро спросил: – А есть ли у него, Удерживающего, такое право – следовать велению своего сердца в любви?
– Конечно, – Эндрю посмотрел на короля удивлённо. – Конечно, ведь вы – Удерживающий! Только ваше собственное сердце способно указать вам ту самую, единственную, что встанет рядом с вами – раз и навсегда, перед всем злом этого мира. Разве кто-нибудь имеет право мешать Удерживающему?!
Эдуард долго смотрел на мальчика, потом прищурился и произнёс так тихо, что Эндрю его едва расслышал:
– Благодарю вас, граф Роуэрик. Благодарю.
– Милорд? Разрешите спросить вас?
– Конечно.
– Вы… вы не откажетесь?
– Не думаю, – медленно проговорил король. – Не могу сказать прямо сейчас ничего определённого, но… Не думаю. Вы ведь верите мне?
– Да, ваше величество, – Эндрю почувствовал, как в глазах навернулись слёзы.
– Значит, мне не остаётся ничего другого, кроме как оправдать ваше доверие, – губы короля улыбались, но глаза оставались серьёзными. – Что же касается вашей просьбы, по поводу вашего друга… Я должен посоветоваться. Мне кажется, мы найдём решение.
– Милорд…
– Ну же, веселее, мой мальчик. Всё ведь только начинается, не так ли?
Глокстон вошёл в здание «Falcon Bank and Trust» и приблизился к стойке информации.
– Чем могу быть вам полезна, сэр? – миловидная, чуть полноватая голубоглазая девушка с отчаянно рыжими волосами одарила Глокстона вполне профессиональной, но оттого ничуть не менее располагающей улыбкой.
– У меня сообщение для леди Рэйчел.
– Прошу прощения, сэр?
Глокстон, продолжая улыбаться, протянул девушке прямоугольник мелованного картона, на котором простым чёрным шрифтом значилось: «Артур Глокстон. Личная Е.И.В. Канцелярия. Почтовый ящик 500, Лондон, SW1 AA»:
– Я подожду в холле. С вашего позволения, мисс… Арчер, – он сверился с бронзовым полированным бэджем, украшавшем бостоновый жакет служащей.
– Конечно, сэр, – девушка улыбалась снова, как ни в чём не бывало. – Чай, кофе? Может быть, грог?
– Кофе, пожалуй, – согласился Глокстон. Отличная выучка у девчонки, подумал он со странной смесью зависти и удовольствия.
Он мог бы поклясться: девушка не нажимала никаких кнопок. Не подавала никаких знаков. Но за спиной у Глокстона, словно из-под земли, выросли два крепких, высоких молодца славянской наружности, лет двадцати с небольшим каждый. Молодые люди ничуть не походили ни на полицейских, ни на охранников, но связываться с ними как-то не хотелось. Что-то в них такое было. Глокстон едва заметно поёжился. Ого!
Один из молодых людей отменно-вежливо и крайне доброжелательно указал Глокстону на одно из кресел чуть поодаль, у колонны, и сам направился следом. Глокстон едва успел уловить взглядом, как его визитная карточка перекочевала от девушки ко второму молодцу. А вот как и в каком направлении этот второй испарился, Глокстон уже не смог увидеть.
Отхлёбывая микроскопическими глоточками с любовью заваренный – по-континентальному, как теперь
