войска двигались им наперерез. Только в самой середине еще оставалось узкое свободное пространство, через которое им необходимо было проехать раньше, чем его займут матабеле.
– Вперед, – прошептала она, ударяя свою лошадь каблуком и прикладом ружья и дергая за уздечку.
Ее отец также понял, в чем дело, и последовал ее примеру, пустив лошадь в галоп. Между тем от каждого крыла отряда выдвинулось по группе воинов, которые ринулись вперед, стараясь отрезать им путь. Удастся ли им проехать раньше, чем матабеле встретятся? От решения этого вопроса зависело, сколько им осталось жить. Глупо было ожидать пощады от этих кровожадных животных, после того как был убит один из них. Беглецы, правда, убили его, защищая свою собственную жизнь, но разве стали бы дикари принимать во внимание это соображение, равно как и то, что они были мирными путешественниками! Они прекрасно знали, что белые не пользовались в то время популярностью среди матабеле; к тому же убийство двоих европейцев в двухстах милях от ближайшего поселения белых должно было остаться безнаказанным, и даже весть об этом никогда не дошла бы до их соотечественников; словом, это было бы самое безопасное из всех преступлений, совершенных когда-либо.
Все эти мысли промелькнули у них в голове, в то время как они мчались вперед. О, как это было ужасно! Еще двести ярдов – и судьба их решится! Или они спасутся, хоть на некоторое время, или для них все кончено. Их могли, впрочем, взять в плен, и тогда им грозила еще худшая участь. Но Бенита решила не допустить этого. У нее были ружье и револьвер, данный ей Джейкобом Мейером, и она всегда могла найти минуту, чтобы воспользоваться тем или другим. Она крепко стиснула зубы и погоняла лошадь, летевшую как стрела. Матабеле тоже напрягали все силы, чтобы настичь их, и будь у них еще лишних пять секунд, они несомненно достигли бы успеха. Но эти короткие пять секунд спасли жизнь беглецам.
Они пронеслись между «клешнями» отрядов, когда между ними оставалось ярдов двадцать. Матабеле, видя, что опоздали, остановились и метнули им вслед целый град ассегаев.
Один из них пролетел возле щеки Бениты, едва не задев ее, так что она даже почувствовала движение воздуха. Другой разорвал платье, а третий попал в заднюю ногу лошади мистера Клиффорда, повыше коленного сустава, на несколько мгновений засел в теле животного, потом упал на землю. Сначала бедное животное, казалось, не почувствовало раны и только помчалось еще быстрее. Бенита обрадовалась, думая, что ассегай просто нанес небольшую царапину. Но вскоре девушка забыла об этом, так как некоторые из матабеле, имевших ружья, принялись палить по ним, и хотя они не отличались меткостью, одна или две пули пролетели в неприятной близости от всадников. Наконец один из дикарей, мчавшийся быстрее всех, закричал по- зулусски:
– Лошадь ранена. Вы оба будете в наших руках еще до заката солнца!
В ту же минуту Клиффорд и Бенита скрылись за выступом холма и на время потеряли своих преследователей из виду.
– Слава богу, – задыхаясь, прошептала Бенита, когда они снова оказались одни. Но мистер Клиффорд только покачал головой.
– Ты думаешь, что они будут нас преследовать? – спросила девушка.
– Разве ты не слышала, что сказал тот человек, – уклончиво ответил старик. – Они, по-видимому, направляются к Бамбатсе, а по пути совершили нападение на какое-нибудь другое злополучное племя, у которого угнали замеченный нами скот. Мы видели стадо. Да, я боюсь, что они последуют за нами. Весь вопрос заключается в том, кто из нас раньше достигнет Бамбатсе.
– По всей вероятности, мы, отец, так как мы едем верхом.
– Да, если только с лошадьми ничего не случится.
Не успел он договорить этих слов, как его лошадь внезапно резко припала на заднюю ногу, раненную ассегаем, но тут же встала и снова пустилась в галоп.
– Ты видишь? – спросил он.
Она утвердительно кивнула головой и сказала:
– Не спешиться ли нам, чтобы осмотреть рану?
– Конечно нет. Вся наша надежда на спасение в том, чтобы лошадь не останавливалась. Если ее нога потеряет гибкость, все кончено. Я не думаю, что у нее повреждено сухожилие, иначе она уже давно не могла бы бежать.
И они продолжали мчаться вперед.
Везде, где только дорога была ровнее, они пускали лошадей рысью и, несмотря на все усиливающуюся хромоту кобылы мистера Клиффорда, к полудню уже достигли того места, где провели первую ночь после отъезда из Бамбатсе. Здесь усталость и жажда заставили беглецов остановиться.
Они слезли с лошадей и напились из источника, после чего напоили также и лошадей, которые никак не могли оторваться от воды. Немного перекусив – не потому, что им хотелось есть, а просто для поддержания сил, – Клиффорды осмотрели раненую лошадь. Ее задняя нога сильно распухла, и из раны все еще сочилась кровь. Кроме того, животное уже совсем не могло ступить на больную ногу и касалось земли только краем копыта.
– Надо скорее ехать, пока опухоль не усилилась еще больше, – сказал мистер Клиффорд.
Они немедленно вскочили на лошадей. Но, Великое Небо, что это? Кобыла не трогалась с места.
Пришедший в отчаяние мистер Клиффорд начал беспощадно бить ее, но несчастное животное проковыляло несколько шагов на трех ногах и снова остановилось. Оттого ли, что сухожилие оказалось поврежденным, или оттого, что воспаление еще усилилось, только лошадь не могла сгибать коленного
