заметная цель, чтобы в нее можно было бы промахнуться; но тотчас же его взяло сомнение: к чему это кровопролитие? Место Нама займут другие, которые, конечно, отплатят насилием за насилие. Нет, пусть он уйдет спокойно, и свершится то, что предрешено судьбой.
Глава XXVIII. Хуанна кривит душой
День клонился к вечеру. Как и в предыдущие дни, погода была пасмурная и туманная; даже выпал град. После полудня туман, как всегда, был рассеян сильным ветром, дувшим с гор, но никакой перемены погоды к лучшему нельзя было ожидать.
После захода солнца Леонард подошел к воротам дворца и взглянул на храм, около которого уже собралась толпа народа, ожидавшего какого-то важного события. Некоторые из толпы, заметив его, приблизились к воротам и, сжав кулаки, посылали проклятия.
– Вот предзнаменование того, что ожидает нас сегодня ночью, – сказал Леонард Франциско, который последовал за ним. – Дела наши очень плохи, дружище! Я не особенно беспокоюсь за себя, но у меня разрывается сердце при мысли о Хуанне. Чем все это кончится?
Возвратившись в тронную комнату, они увидели, что Оттер, бывший в течение последних двадцати четырех часов совершенно трезвым, сидел, скорчившись, на полу в позе кающегося грешника, а Хуанна, погруженная в размышления, ходила взад и вперед по комнате.
– Что нового, Леонард? – спросила она, когда они вошли.
– Ничего, только там идут большие приготовления, – он кивнул по направлению к храму, – и чернь воет у ворот.
Последовало продолжительное молчание, прерванное приходом Олфана, на лице которого были видны следы сильного беспокойства.
– Что случилось, Олфан? – спросила Хуанна.
– Королева, – печально ответил тот, – в городе большое волнение, народ жаждет вашей крови. Нам сказал вам, что вас просят прийти в храм для переговоров с народом. Увы! Я должен вам сообщить иное: сегодня ночью состоится суд над вами перед Советом старейшин.
– Мы догадывались об этом, Олфан. Ну, а если приговор будет против нас, тогда что?
– Увы! Тогда, королева, все вы будете брошены в бассейн на съедение Змею.
– Не можешь ли ты защитить нас, Олфан?
– Не могу, королева! Солдаты действительно находятся под моей командой, но здесь они не послушаются меня, так как жрецы нашептали в их уши, что если солнце не покажется, то следующей зимою они все умрут с голоду. Извини меня, королева, но раз вы боги, то зачем вам нужна моя помощь? Ведь я простой человек. Разве боги не могут сами защитить себя и отомстить своим врагам?
Хуанна безнадежно посмотрела на Леонарда.
– Я думаю, нам лучше открыться ему! – сказал он по-английски. – Наше положение безвыходно. По всей вероятности через несколько часов он узнает, что мы обманщики. Пусть лучше он узнает правду из наших уст. Он – человек честный. Кроме того, нам он обязан жизнью, хотя его жизнь подверглась опасности также из-за нас. Мы должны довериться ему и попытать счастья. Если нас постигнет неудача, то все равно у нас было их уже много.
Хуанна некоторое время раздумывала; затем, подняв голову, спросила:
– Олфан, мы одни? То, что я хочу сказать, не должно быть подслушано никем.
– Мы одни, королева, – отвечал он, оглядевшись кругом, – но эти стены имеют уши.
– Олфан, подойди ближе!
Когда он исполнил это, то Хуанна, нагнувшись вперед, заговорила с королем почти шепотом:
– Ты не должен меня звать более королевой! Я не богиня, а только смертная женщина; этот же человек, – указала она на Оттера, – не бог, а просто черный карлик.
Она остановилась, ожидая эффекта, который должны были произвести ее слова. Выражение удивления пробежало по лицу короля, но оно было вызвано скорее ее смелостью. Затем он улыбнулся.
– Быть может, я раньше догадывался об этом! – ответил он. – Однако я все еще должен звать тебя этим именем: ведь ты королева всех женщин. Разве есть другая столь прелестная, великая и смелая? По крайней мере здесь таких нет! – И король склонился перед нею с такой изысканной любезностью, которая была бы впору европейцу.
– Я очень рад узнать из твоих собственных уст, королева, – продолжал Олфан, – что ты не богиня, а смертная женщина, так как богини от нас далеки и мы должны почитать их издали, а смертных женщин мы можем любить! – И он снова наклонился.
– Честное слово! – сказал Леонард сам себе. – Король выступает в качестве моего соперника. Но, конечно, это абсурд. Бедная Хуанна!
Что касается самой Хуанны, то она вскочила и лицо ее покрылось румянцем. Появилось новое осложнение, но как бы неприятно оно ни было, нельзя было обнаруживать свое неудовольствие.
