– Вот человек! – сказала она. – Если его одеть в платье Аки, то кто отличит его от пастушки? Река и Змей не вернут обратно тех, кого они проглотили.
Леонард, пораженный ужасным предложением, взглянул на Франциско, который стоял, не понимая ни слова из разговора Соа с Леонардом, происходившего на неизвестном ему языке.
– Скажи ему! – проговорила Соа.
– Подожди немного, – печально ответил он. – Предположим, что все уладится; что же станет с Пастушкой?
– Она будет спрятана в темнице храма в его платье и под его именем, – указала она снова на Франциско, – пока ей не удастся убежать или вернуться снова править народом. Мой отец посвящен в этот план и не будет препятствовать его исполнению из любви ко мне, а также, если говорить откровенно, потому, что он сам находится в опасности и надеется с помощью Пастушки спасти свою жизнь, так как, пережив жертвоприношение, она будет считаться бессмертной богиней.
– И ты думаешь, что я доверю ее тебе одной, злодейка и клятвопреступница, а также нежным чувствам твоего отца? Нет, лучше ей умереть, покончив раз и навсегда со всеми страхами и мучениями!
– Я этого не говорила, Избавитель! – отвечала спокойно Соа. – Ты будешь взят вместе с ней, и если она будет жить, то ты также не умрешь. Разве этого не достаточно? Эти люди пришли взять тебя и Плешивого в темницу; они возьмут тебя и Пастушку, вот и все. Теперь поговори с ним. Быть может, он не согласится.
– Франциско, подите сюда, – сказал серьезным тоном Леонард по-португальски и рассказал священнику все, в то время как Соа следила за ним своими бегающими глазами. Во время разговора патер сделался мертвенно-бледен и сильно дрожал, но не успел Леонард закончить, как он оправился, и Леонарду показалось, что лицо патера озарилось сиянием.
– Я согласен, – сказал он твердо. – Таким образом мне дано будет спасти жизнь сеньоры и искупить мой грех!
– Франциско, – пробормотал Леонард, который от волнения не мог говорить громко, – вы святой и герой. С радостью я очутился бы на вашем месте, но это невозможно.
– Кажется, здесь два героя и святых, – кротко сказал Франциско, – но к чему говорить это? Обязанность каждого из нас умереть за нее, и я думаю, что будет гораздо лучше, если я один умру, оставя вас живым, чтобы любить и утешать ее.
Леонард задумался на одно мгновение.
– Кажется, иначе ничего не сделать, – сказал он наконец, – но Боже мой! Как я могу довериться этой женщине – Соа? Если же ей не довериться, то Хуанна умрет.
– Вы не должны беспокоиться об этом, – отвечал Франциско, – в конце концов она любит свою госпожу; она предала нас ведь только из ревности к ней.
– Затем другой вопрос, – сказал Леонард, – как мы поступим с Хуанной? Если она угадает наш замысел, то у нас ничего не получится. Соа, пойди сюда.
Леонард сказал ей о согласии Франциско и о своих опасениях, что Хуанна ни за что не согласится содействовать их плану.
– Я взяла с собою то, что устранит все затруднения, Избавитель, – отвечала Соа, – так как предвидела их. Вот здесь, – показала она маленькую бутылочку, которую вынула из своего кармана, – та самая вода, которую Сага дала пить твоей черной собаке в ту ночь, как я убежала от тебя. Смешай немного этой воды с вином и попроси Пастушку выпить. После этого питья она впадет в глубокий сон, который будет продолжаться не меньше шести часов.
– Это не отрава? – подозрительно спросил Леонард.
– Нет, это не отрава. Какая нужда отравлять того, кто будет мертв на заре?
Тогда Леонард сделал все, что она говорила. Приготовив сонное питье, он вошел в комнату Хуанны и застал молодую девушку крепко спящей на своей большой постели. Подойдя к ней, он нежно коснулся рукою ее плеча, проговорив:
– Проснись, моя дорогая!
Она приподнялась на своей постели и открыла глаза.
– Это вы, Леонард? – спросила она. – Мне снилось, что я снова девочка и учусь в Дурбанской школе и что пора вставать, чтобы идти в церковь. О! Я вспоминаю теперь: разве уже заря?
– Нет, дорогая, но скоро будет, – отвечал он, – выпейте, это вам придаст мужества.
Она взяла питье и осторожно выпила его.
– Какой неприятный вкус у этого питья! – сказала она и медленно откинулась на подушки, а в следующую минуту снова крепко заснула.
Леонард подошел к занавесу и позвал Соа и других. Они все вошли в комнату Хуанны, включая жрецов, которые остались близ двери, тихо разговаривая между собой и, по-видимому, не обращая внимания на то, что происходило.
– Снимите это платье, Плешивый, – сказала Соа, – я дам вам другое.
