Отсутствие цвета, отсутствие контура, рябь
застоявшейся сепии, далей нестрашных и пыльных,
исцарапанных, сломанных, где наши тени парят
на границе из пепла и соли. Мы кажется были
вместе с душами пойманы этой машинкой, где свет
превращается в прямоугольники едкого праха
в слюдяную избушку, домишко, где нас уже нет,
а снаружи нас нет и подавно. От нюха до паха
перерубленных шторкою, вытравленных серебром
из трехмерного в плоское, свернутое в рулончик,
позабытых... Мы кажется были, и думали про
разноцветное завтра, светящееся и непрочное.
2007
забритие лба
Горловое пение сизых чердачных окон,
лающих лестниц раскатистые пролеты.
Девушкам мясо тем слаще, чем оно -
пушечнее, расстрельнее, животней.
Навсегда их коротко. Форева их как-то янг.
Ну и ладушки: какая печаль похожему
на любого другого - настолько, что слово "я"
похоронено под ставшей дешевле кожею.
Ну кому, ну какая здесь может упасть печаль.
Поди, разбери, какого сидорова накрыла
то ли статистика, то ли апрель в грачах,
пролетающих над выстроенными в затылок.
2007
имаго
Смотри, голова раскалывается, и сморщенный, влажный мозг
дрожит, расправляется, и крылья с нарисованными глазами
пляшут в огромном пространстве, где сладко горит ожог
солнечный, затягивающийся... Темнеющий, полосатый,
пятнистый, все менее четкий, словно тихо тонущий мир -
