в петропавловске-камчатском полночь
человек всегда отпечаток, слепок какого-то места,
выветренный след, изнанка воздушной ямы,
страничка лоции, где "где-то" выглядит неизвестной
суммой глубин, потоков; за обугленными краями,
ломкой, черной каймой продолжает гореть окно,
какое-то дерево машет ветками, сладкий воздух
преломляет свет, превращая тебя в одно
безутешное зрение, обходящееся без мозга.
а вода лежит на камнях как разумное вещество,
синий уроборос, обвернувшийся вокруг мира,
пожелтевшей карточки (это мой дом, а там вон твой)
в неразборчивых надписях и цифири.
2009
сорочья пряжа
очевидно больному нужен не врач, а другой больной.
ешь правду, паси каюк, обводи себя протоплазмой,
но ум как старая лошадь - идет когда слышит но,
незряче, не просыпаясь, сквозь сны свои непролазные:
вот татарский бифштекс новостей, вот живая тьма
течет по дымящимся улицам, а мы на случайных снимках
выходим как есть - красноглазые, смазанные, словно снясь -
снимаясь во сне - настырном, впивающимся повиликой.
все как будто на каменном облаке - дышит туманом сад
и бродячее белое дерево-дух посередине неба
осыпается нами, бормочущей пылью, слюдяною тоской цикад,
а ученые грамоте мыши и белки записывают все это.
2009
