— А! Забирай.
На площади появились две очень странные девушки — невысокая в платье, и очень рослая, в дорогом теннисном костюме. Им было весело. Около метро они разругались и разошлись. Маленькая вдруг направилась к Мельникову, бросившему в лужу бычок. Подойдя, прищурилась. От неё разило чем-то дешёвым, приторным.
— Молодой человек! Вы курите?
— Нет.
— Ну зачем вы врёте? Я сейчас видела, вы курили. Дайте мне сигарету. Очень прошу. Могу на колени встать. Но только не здесь, а в укромном месте. Презерватив не потребуется.
— Не дам.
Она оскорбилась.
— А на каком основании?
— Маленькая ещё.
Она заржала. Десятки людей повернули головы. Мельников огляделся по сторонам. Проржавшись до хрипоты, юная особа вновь на него насела.
— Большая! Мне уже восемнадцать. И я не замужем. Если ты мне не веришь, паспорт могу показать.
— А мне — уже девяносто. Я женат. И у меня — сифилис. Пошла на … отсюда со своим паспортом.
Она бросилась на него. Он взял её за руки и держал до тех пор, покуда один из оперативников не пришёл ему на подмогу. Взвалив скандальную барышню на плечо, он быстро спустился с ней в переход, где вручил её постовым милиционерам.
— Я никогда не видел столько народа здесь, — произнёс Агеев, досадливо озираясь, — бесплатные магазины что-ли открыли?
— А ты представь, как бы ломанулся народ отсюда, если бы всем вдруг стало известно, зачем мы здесь! Агеев, ты, кстати, знаешь, зачем мы здесь?
— Отвали.
Мельников, смеясь, отвернулся. И — на секунду окаменел. К нему шла Кристина с подбитым глазом. Она шла медленно, напряжённо — как по струне. Люди перед ней расступались и оборачивались ей вслед. На её щеках сохли слёзы. Её глаза смотрели, как из геенны огненной. Между средним и указательным пальцами её руки тлела сигарета. Вероятно, Кристина о ней забыла. Мельникову почудилось — это смерть идёт через площадь. Быстро взяв рацию, он связался с оперативником у «Зенита».
— Блондинка, выше меня, зелёная кофта, чёрные джинсы, шпильки, синяк под глазом. Кто с нею был?
— Она вышла из голубого «Лексуса». Он уехал к Стромынке.
— Организуй перехват. Девчонку я сам приму.
Агеев затравленно озирался. До хруста стискивая мобильик.
— Слушай, а ты стрелять, вообще, умеешь? — небрежно осведомился Мельников.
— Я не понимаю, Игорь, тебе смешно?
— Нет, мне страшно.
Кристина тем временем подошла. Заметив в своей руке сигарету, она с каким-то паническим отвращением бросила её на асфальт.
— Что произошло? — спросил Мельников.
— Старшего лейтенанта убили, — пробормотала Кристина, закрыв глаза. На её ресницах повисли слёзы.
— Понятно. Иди к метро и стой там.
— Нет! Ни за что! Арестуй меня! Я хочу в тюрьму! Меня здесь убьют! Я не пойду! Нет!
— Я сказал — иди! Никто тебя не убьёт. На площади — сто ментов.
Хлюпнув носом, Кристина утёрла его ладонью.
— Иди к метро, — проскрежетал Мельников.
— Дай мне денег! Я хочу пить.
Мельников достал первую попавшуюся купюру — пятьсот рублей. Взяв её, Кристина пошла к ларьку. Её ноги так заплетались, что с правой слетела туфля.
— Ах, твою мать! — крикнула Кристина, попав босой ногой в лужу. Подобрав туфлю, она надела её.
— Она не в себе, — заметил Агеев.
Мельников объявил по радиосвязи готовность номер один.
Купив банку пива, Кристина вскрыла её, хлебнула, а затем встала возле проезжей части и закурила. Через пару минут к ней подошла рослая загорелая девушка в теннисном костюме. Никто из оперативников не принял её за Ольгу, поскольку тип лица у неё был совсем иным.
— Сигаретку дай, — грубо обратилась она к Кристине.
