«Охранная грамота», публиковавшаяся в 1929–1931 гг. в «Звезде» и «Красной нови», отдельным изданием вышла в 1931 г.
Публикуемый ниже текст представляет собой вторую, значительно переработанную редакцию двух первых главок статьи «О людях, которые идут по одной и той же дороге…», одна из которых написана на основе письма С. Эйзенштейну (см.: Шкловский В. Гамбургский счет. М., 1990. С. 448–449). Вторая редакция написана для книги «О советской прозе». Над этой книгой Шкловский работал во второй половине 1932 — начале 1933 г. (см.: Там же. С. 536–537); издание ее не было осуществлено, очевидно, в связи с «дискуссией о формализме» 1933 г.
Речь идет о письме Ю. Н. Тынянова Шкловскому, содержавшем резкий отзыв о статье «О людях, которые идут по одной и той же дороге…»: «Ты требуешь, чтобы все были деловее, спокойнее, не писали кусками etc, etc. (Кусками-то ты сам пишешь.) <…> Ты, милый, желаешь кому-то, какому-то новому времени или грядущему рококо — уступить своих знакомых под именем барокко. В их списке я заменяю тебя. Это действительно конец барокко. < …> Описание же „Москва летом“ — совершенно, даже с точками, взято из немецких экспрессионистов второго разбора» (не позднее 9 августа 1932 г.; частично приведено: Шкловский В. Гамбургский счет. М., 1990. С. 535). В письмах к жене Шкловский так оценивал эту ссору: «Только что поссорился по почте с Юрием Тыняновым. Он обиделся на мою статью. Так очищается горизонт от событий» (от 9 августа 1932 г. — РГАЛИ. Ф. 562. Оп. 1. Ед. хр. 458); «Писал я тебе про ссору с Юр<ием> Т<ыняновым>? Я прав» (от 11 августа — Там же). По устному свидетельству Н. И. Харджиева, Шкловским на тыняновское письмо был написан резкий ответ, который Харджиевым не был отправлен.
О. Сенковский в 1830-х гг. неоднократно высмеивал употребление в литературном языке местоимений «сей» и «оный» (см., напр.: Библиотека для чтения. 1835. T. 8. Отд. 6. С. 26–34). Об этих выступлениях иронически отзывался Н. В. Гоголь в статье «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году» (1836), писали В. Г. Белинский и Н. И. Греч (об откликах последних см. в книге Шкловского «Чулков и Левшин», Л., 1933. С. 241–244); позднейшая исследовательская литература описана в комментариях М. И. Шапира в кн.: Винокур Г. О. Филологические исследования. М., 1990. С. 322. Возможное объяснение аллюзии к этим спорам 30-х гг. XIX в. в следующей цитате: «<…> Карамзин начал свою „Историю“ со слова „сей“, т. е. он совершил стилистическую измену, которая, понятно, была связана с общим поворотом системы его убеждений. После „Истории“ Карамзина осуждали его бывшие друзья» (Чулков и Левшин. С. 226. Отзыв Г. Винокура: Ук. соч. С. 99). Таким образом, в комментируемом тексте можно обнаружить и постоянную в текстах Тынянова, Эйхенбаума и Шкловского параллель между литературой 1810–1830-х гг. и 1910–1930-х гг., и устойчивую самоидентификацию Шкловского с «новатором» — сентименталистом (в противовес «архаисту» Тынянову).
Речь идет о постановке «Мертвых душ» в инсценировке М. А. Булгакова (премьера — 28 ноября 1932 г.; художественный руководитель К. С. Станиславский). Отзыв Шкловского о «Мертвых душах» примыкает к полемическим выступлениям 1920-х гг. против Булгакова, творчество которого у Шкловского прочно ассоциировалось с «инерционностью», «старой формой» (см.: Шкловский В. Гамбургский счет. М., 1990. С. 299– 301, 331, 390). Новая работа Булгакова во МХАТе, приобретшем статус государственного учреждения, стала для Шкловского еще одним из симптомов наступления традиционалистского, «классического» искусства. Общую оценку отношения формалистов к Булгакову, творчество которого оказалось в «мертвом поле» опоязовской системы координат, см.: Чудакова М. О. М. Булгаков и опоязовская критика: (Заметки к проблеме
