Внезапно в центре излучины что-то забулькало, и на поверхность поднялись две цепочки розовых пузырей. Все задержали дыхание, слушая, как пузыри лопаются один за другим. В ярком солнечном свете поверхность воды казалась твёрдой золотистой оболочкой, при взгляде на которую рябило в глазах. К счастью, в этот момент набежала тёмная туча, закрыла собой солнце, золотистый цвет померк, и вода в излучине стала изумрудно зелёной. На том месте, где только что лопались пузыри, потихоньку всплыли два больших чёрных предмета. Ближе к поверхности подъём внезапно ускорился, из воды вынырнули две задницы, потом тела перевернулись, и вот уже над водой появились раздутые животы отца и сына Шаней — но их лица так и не показывались, словно бы от стыда.
Начальник уезда Цао приказал выловить трупы. Работники винокурни сбегали за длинным шестом, на который прикрепили железный крюк. Дядя Лохань крюком цеплял трупы за ляжки — когда крюк вошёл в тело, раздался такой неприятный звук, что присутствующие аж скривились, словно съели кислый абрикос, — и аккуратно подтаскивал к берегу.
Ослик поднял голову и заревел.
Дядя Лохань спросил:
— Госпожа, что теперь делать?
Бабушка немного подумала и сказала:
— Отправь работников винокурни в лавку купить два дешёвых деревянных гроба, чтоб побыстрее их похоронить. Выберите место для могилы, чем быстрее, тем лучше. Когда закончишь, приходи на западный двор, мне нужно с тобой кое о чём поговорить.
— Слушаюсь, госпожа, — почтительно ответил дядя Лохань.
Он же уложил хозяев в гробы и с десятком работников похоронил их в гаоляновом поле. Все трудились споро, но молча. Когда они закончили, солнце уже было на западе. Вороны кружили в небе над могилой, их крылья отливали фиолетовым. Дядя Лохань сказал:
— Братья, вернёмся — ждите от меня сигнала и поменьше болтайте.
Дядя Лохань прошёл через двор, чтобы выслушать указания моей бабушки. Она сидела, скрестив ноги, на одеяле, которое сняла со спины ослика. Прадедушка принёс охапку соломы и кормил его.
Дядя Лохань сообщил:
— Госпожа, мы закончили. Это ключи, которые носил при себе старый хозяин.
Бабушка сказала:
— Оставь их пока у себя. Скажи мне, а в этой деревне продают баоцзы?[68]
— Продают.
— Тогда сходи и купи две решётки баоцзы, раздай работникам, а когда поедят, то приведи их сюда. И принеси ещё двадцать баоцзы.
Дядя Лохань принёс двадцать баоцзы, завёрнутых в лотосовые листья. Бабушка забрала их у него и сказала:
— Иди в восточный двор и вели побыстрее покончить с едой.
Дядя Лохань, поддакивая, попятился задом.
Бабушка положила баоцзы перед прадедушкой и велела:
— Съешь в дороге!
— Девяточка, ты ж моя родная доченька!
— Убирайся и хватит болтать!
Прадед разозлился:
— Я твой родной отец!
— Не отец ты мне, с сегодняшнего дня чтоб ноги твоей здесь не было!
— Я твой отец!
— Мой отец — начальник уезда Цао, ты не слышал?
— Так не бывает, чтоб ради нового отца забыть старого! Нам с твоей матерью нелегко было тебя растить!
Бабушка швырнула завёрнутые в лотосовые листья баоцзы ему в лицо. Горячие пирожки ударили по лбу и щекам словно осколки разорвавшейся гранаты.
Прадед вышел за ворота, таща за собой ослика и ругаясь на чём свет стоит:
— Ах ты, девка ублюдочная! Родства не признающая! Я пойду в управу на тебя жаловаться, скажу, что ты забыла о верности и дочерней почтительности! Сообщу, что ты спуталась с разбойником и убила собственного мужа…
Под звуки его ругани, которые постепенно затихали вдали, дядя Лохань привёл во двор тринадцать работников.
Бабушка подняла руку, поправила чёлку, потом одёрнула подол и без увёрток сказала:
— Вам пришлось потрудиться! Я молода, только-только начинаю сама вести хозяйство, ещё пока плохо во всём разбираюсь, мне потребуется ваша помощь. Дядя Лохань, ты служил нашей семье верой и правдой больше десяти лет, с сегодняшнего дня ты будешь заведовать винокурней. Теперь, когда старый и молодой хозяева покинули нас, надо очистить стол и накрыть по-новому. В управе мой названый отец, мы не станем обижать наших братьев из зелёного леса, с односельчанами и заезжими торговцами тоже будем обращаться справедливо, так что с уверенностью заявляю, что торговля будет продолжаться. Завтра, послезавтра и послепослезавтра гасим огонь под котлами, помогите мне прибраться в доме, все вещи, которыми пользовались старый и молодой хозяева, сжечь, а что нельзя сжечь — закопать. Сегодня вечером пораньше ложитесь спать. Дядя Лохань, как ты считаешь, можно так сделать?
Дядя Лохань ответил:
— Сделаем всё, как ты скажешь, госпожа.
— Может, кто не хочет тут работать? Держать не буду. Ежели кто считает, что я, женщина, ни на что не гожусь, то пусть ищет себе другого хозяина.
Работники переглянулись и ответили:
— Готовы трудиться на госпожу.
— Тогда расходимся.
Работники собрались во флигеле в восточном дворе и шушукались, обсуждая произошедшее, а дядя Лохань утихомирил их:
— Спать ложитесь! Завтра рано вставать!
Посреди ночи дядя Лохань встал, чтобы добавить мулам травы, и услышал, как бабушка плачет на западном дворе.
На утро дядя Лохань встал пораньше и вышел за ворота, чтобы обойти усадьбу по кругу. Ворота западного двора были плотно закрыты, а во дворе тихо. Он вернулся в восточный двор, встал на высокую лавку и заглянул в западный двор: бабушка спала, сидя на ковре, прислонившись спиной к стене.
В следующие три дня всё в доме Шаней перевернули вверх дном. Дядя Лохань и работники винокурни натёрлись вином, вытащили во двор одеяла, постельные принадлежности, циновки с канов, кухонную утварь и всякую мелочёвку, облили гаоляновым вином и подожгли, а золу закопали поглубже.
Когда освободили помещения, дядя Лохань поднёс бабушке пиалу с гаоляновым вином, на дне которой лежали те самые медные ключи. Он сказал:
— Госпожа, ключи уже трижды прокипятили в вине.
Бабушка ответила:
— Дядюшка, пусть ключи останутся у тебя. Моё имущество — твоё имущество.
Дядя Лохань так перепугался, что дар речи потерял, а бабушка продолжила:
— Дядюшка, сейчас не время отказываться. Сходи, купи материи, надо всё тут обустроить, найми людей, чтоб пошили постельное бельё и сетки против насекомых. Не бойся тратить деньги. А ещё вели работникам принести вина и облить всё внутри и снаружи, каждый угол.
— Это сколько же вина нужно? — спросил дядя Лохань.
— Сколько нужно, столько и используйте.
Работники принесли на коромыслах несколько вёдер вина и облили всё вокруг. Бабушка стояла в винных парах, растянув губы в улыбке.
На эту масштабную дезинфекцию ушло девять чанов