— Моррис! — сказала Рона. — Доложить!
— Мне нужно наложить швы.
— Я пойду вперёд осмотреться, — сказал Амос, уходя "так что не стреляйте в меня" как само собой разумеющееся. Щебень и грязь были настолько плотными, что он не сказал бы, существует ли под ними лестница. Он не мог сказать, откуда поступает вода, но пахло чистым. Это значило, что, возможно, это была питьевая вода. Ещё один толчок вытряхнул несколько камней и кусок бетона размером с голову.
Салливан бормотал под нос поток непристойностей, и это напоминало не столько гнев, сколько первые признаки паники. Амос покачал головой.
— Здесь не пройти, — сказал он. — В нашем распоряжении нет нескольких месяцев и землеройной техники. Нужно найти другой выход на поверхность.
— Чёрт возьми, нет другого выхода, — сказала Рона. — Маршрут эвакуации должен проходить прямо здесь.
— Персик?
Голос Клариссы был спокойным, но слова звучали немного невнятно:
— Непростая задача, Амос. Это тюрьма для особо опасных преступников. В ней не предполагается множество лёгких маршрутов эвакуации.
— Справедливо, — сказал Амос. — Но скажи, что ты придумала что-нибудь толковое.
— Охрана отключена. Если сможем добраться до шахты лифта и она не заблокирована кабиной, можно вскарабкаться наверх.
— Десять этажей при полной гравитации, да ещё со сломанной рукой? — он не стал упоминать о возможном сотрясении мозга, которое могло повлиять на её чувство равновесия.
— Никто не говорил, что будет весело.
— Все лестницы заблокированы, — сказала охранница. — Везде установлены двери, так что никто не сможет подняться без разрешения.
Коничех издал звучный, безрадостный смешок, и Салливан направил на него второе странное подобие оружия.
— Персик?
— Не знаю. Возможно, удастся найти что-то ещё.
Амос вытянул шею, позвонки щёлкали, как петарды.
— Это будет длинный грёбаный день, — сказал он.
Глава 25: Наоми
Час за часом история разворачивалась, c каждым мгновением становясь всё ужаснее. Сначала новостные ленты с Земли и Марса, потом репортажи со станции Тихо и Ганимеда. Их вели журналисты с опустошенными от потрясения лицами, некоторые рыдали. Удары по Земле занимали большую часть новостного потока: это были картины апокалипсиса. Волны, сокрушающие на своём пути города вдоль побережья Атлантики, выбивающие окна на четвертых-пятых этажах. Армия небольших торнадо, формирующаяся за передним краем ударной волны. Планета, которую Наоми привыкла видеть сияющей, словно горящей из-за неизменного света мегаполисов, угасала. Полевой госпиталь в Дакаре, где дождь из пепла и камней покрывал ряды мертвецов, а следом появлялись новые ряды. Трясущийся пресс-секретарь ООН, подтверждающий смерть генерального секретаря. Пустота между планетами кишела болтовней и домыслами, отчетами и теориями, за которыми следовали отчеты и теории, опровергающие предыдущие. Из-за временной задержки было практически невозможно восстановить последовательность событий. Казалось, всё происходит одновременно.
Она предполагала, что Марко именно этого и добивался.
События в других местах — вещи, которые были бы значимыми в любой другой день, — казались сносками к великому тезису о разрушении, разыгрывающемся на Земле. Да, была попытка переворота на станции Тихо, но Земля умирала. Да, ячейка АВП взяла под контроль порты на Ганимеде, но Земля умирала. Да, разыгралась битва между марсианскими кораблями сопровождения и неизвестной силой возле группы астероидов Венгрии, но Земля умирала. Не покидало ощущение, что что-то необъятное обрушилось на всё человечество.
Снаружи, в кают-компании каждое новое сообщение поднимало хор ликующих голосов и восторженные аплодисменты. Сидя в отведённом ей помещении, она наблюдала за всем, всё больше погружаясь в оцепенение. Но под ним было что-то ещё. По прошествии половины смены она выключила экран. Отражение её собственного лица выглядело, как ещё один ошеломлённый репортер, безуспешно пытающийся подобрать слова. Она вытолкнула себя из амортизатора и отправилась в общую комнату. Та была так похожа на камбуз "Роси", что её мозг пытался узнать его, терпел неудачу и пробовал снова. В совершенно незнакомом пространстве было бы куда легче, чем в этой архитектурной зловещей долине.
— Эй, Костяшка, — позвал Цин, возвышаясь над окружающей толпой, — решила прогуляться, а?
Она на автомате пожала плечами по-астерски, но Цин не сел обратно. Вопрос был не от друга, интересующегося, куда она идёт, а от охранника, требующего информацию от заключенного. Она тщательнее подобрала выражение лица.
— Так вот зачем. Вот зачем я ему понадобилась?
— Марко есть Марко, — сказал Цин странно мягким голосом. — Он решил, что ты должна быть с нами, так и вышло, так? Почему так важна причина? Здесь всё ещё самое безопасное место в системе.
Наоми сделала длинный вдох и выдохнула.
— Очень много информации для размышления, — сказала она. — Слишком.
— Есть такое, — сказал Цин.
Наоми посмотрела на свои руки, ее пальцы были переплетены. "Действовать, как одна из них, — подумала она. — Что бы она сделала, если бы снова была одной из них?" Ответ пришёл слишком естественно. Как будто она была одной из них. Как будто так было всегда.
— У корабля есть запасы, — сказала она. — Я могу сделать проверку. Быть полезной.
— Я с тобой, — сказал он, следуя за ней.
Она знала, куда идти, как ее отвезет лифт, где находится механическая мастерская. До этого она и не подозревала, что, проведя годы на "Роси", она заодно усваивает логику проектирования марсианского флота. Когда они добрались до цеха, она знала, где будут храниться диагностические матрицы, хотя никогда не бывала в этом месте раньше.
Цин замялся, прежде чем открыть шкафы, но лишь на секунду. Проверкой инвентаря, тестированием батарей, реле и баллонов с воздухом в свободное время занимался каждый, кто рос в Поясе. Это было так же естественно, как пить воду, и когда она подняла матрицу, он тоже. Дверь в грузовой отсек была заперта, но она открылась перед Цином.
Отсек был хорошо укомплектован. Магнитные контейнеры, зафиксированные на полу и стенах аккуратными рядами. Она мимоходом задумалась, откуда это всё, и что было обещано взамен. Она подошла к ближайшему, подключила матрицу и вскрыла его. Ящик раскрылся. Батареи. Она взяла первую, присоединила к матрице. Индикатор стал зеленым, и она отсоединила батарею, вернула её на место и взяла следующую.
— Все окажутся хорошими, — сказал Цин. — Военный уровень, так.
— Ну да, спасибо господу, вояки никогда не делают неправильное дерьмо, — индикатор стал зеленым. Она взяла следующую батарею. Цин подошёл к следующему ящику, открыл его и начал делать то же самое.
Она приняла это как любезность. Он не стал её другом, он был тюремщиком. Он мог без труда вернуть её в её каюту и запереть дверь, чтобы она оставалась там,
