Интересно, что мою работу с Владом многие восприняли как измену року. Измена – едва ли, а вот что изрядно устал я от рокеров и рока – это факт. Да и сам стиль протестный потерял свою актуальность: против чего выступать, против собственной недееспособности, что ли? Вдобавок время работать для своего удовольствия тоже прошло, и, помимо творчества, еще захотелось денег. И немало. Кстати сказать, в юности я уважал любую качественную музыку, хотя бы и не роковую: Челентано, например, и Пресли. Влад походил на того, кого я искал, осознанно или нет. Без комплексов, красивый, спортивный, высокий, с голливудской внешностью – почти идеал. Голос средний, как у большинства выпускников нынешних «Фабрик», вживую он пел редко, да и не особо хорошо. Как и все. И все-таки я считаю его талантливее нынешнего эстрадного большинства. Он хорошо двигался по сцене, артистично работал. Он быстро профессионально рос, он позволял себя лепить.
Владу было всего 18 лет, когда мы познакомились. Он жил с мамой в одной комнатке в 16 квадратных метров в огромной коммуналке на Кутузовском проспекте. Вокруг нее происходили какие-то разборки, уж больно лакомый кусочек, при этом жильцы остальных комнат, в основном бездельники и алкоголики, потихоньку куда-то запропали. А их освобождающаяся жилпощадь концентрировалась в каких-то преступных руках. Вот и на Влада, как на последнюю занозу, откровенно наезжали, пытаясь выселить черт знает куда. Я встал на его защиту, одолжил денег, помог купить хорошую квартиру. Оказывал я помощь своему певцу и в институте, покрывая его многочисленные прогулы. Что-что, а это я умею делать и делаю для многих своих исполнителей. Решил и вопрос службы в армии, чтобы не служить. В общем, как второй отец, подчас лучше первого.
Влад вскоре оказался под воздействием моим и того мира, который меня окружал. При этом я всегда старался пробудить в нем самостоятельную личность, одновременно следя, чтобы он не возгордился и все упорнее продолжал работать. Представляете, через полгода нашего знакомства, на его 19-летие, в общем-то на не круглую дату, я пригласил Пугачеву и Киркорова, Николаева и Королеву, Укупника и Матецкого. Такие сливки шоу-бизнеса и практически к пацану! И ведь пришли же – конечно, из уважения именно ко мне. И делал я это не столько как пиар – тогда и слов таких не было, – а как подарок Владу, доказательство моей веры в наше общее дело.
Дебют Влада состоялся 30 августа 1994-го на международном фестивале «Солнечная Аджария» с песней «Дороги, по которым мы идем». Видите ли, я был продюсером этого фестиваля и воспользовался служебным положением. Само действо носило весьма политизированный оттенок и характеризовало накал в отношениях между Батуми и Тбилиси. Абашидзе нашел спонсоров, и музыкальный десант высадился. На это мероприятие я, кстати, пригласил нынешнего моего друга и соседа Отара Кушанашвили. Тогда еще совсем молодого, но уже сильно экзальтированного музыкального журналиста. И весьма острого на язык. Кстати, спасибо за предисловие к книге, хоть и весьма сумбурное.
Что же касается Влада, то вскоре вышел его дебютный альбом «Любовь здесь больше не живет», несколько песен из которого вошли в десятку многочисленных хит-парадов. В этом же году Влад занял 1-е место на международном фестивале «Белые ночи Санкт-Петербурга». 1996-й оказался особенно успешным в музыкальной карьере певца. В Театре Эстрады состоялись первые в Москве его сольные концерты. Вышедший альбом «Влад-21» имел большой коммерческий успех (в течение первой недели было продано 15 тыс. CD). Видеоклип на песню «Позови меня в ночи» демонстрировался около 500 раз (только по центральным каналам). По данным журнала «Эксперт», Влад Сташевский стал самым «пиартируемым» артистом, незаконные тиражи его альбомов в несколько раз превысили объем легитимной продукции.
И в то же время, если говорить о коммерческой стороне проекта, все шло не особо гладко, с пробуксовками, требовало больших вложений. Материальные средства постоянно приходилось изыскивать. Кто-то озвучил, что я вложил во Влада целый миллион зеленых. Интересно, что такие круглые цифры звучат очень часто, например в ответ на вопрос: «Сколько надо, чтобы раскрутить певца?». Не знаю, кто подсчитывал мои затраты и почему именно миллион, а не девятьсот тысяч и не миллион сто. Я, честно говоря, бухгалтерских книг не веду. Знаю лишь, что деньги я вкладывал преимущественно не свои, и умение находить спонсоров считаю одним из главных для продюсера. Потому как окупаемость в чистом виде получить совсем не просто: уж больно велики затраты на рекламу.
В те времена сливки общества уже начали зарабатывать сумасшедшие бабки и при этом стремились к встречам с артистами, охотно спонсировали разные мероприятия. Находились, конечно, и жадины, недоуменно смотревшие на меня и строившие из себя крутых ценителей искусств: «А Сташевский что, Большой театр? Я лучше себе еще машину куплю…». Ну и подавитесь своей десятой машиной!
Крупные западные компании тоже считали, что сподручнее проникать в страну в паре с нашими известными артистами, используя их имена и лица для пропаганды своих лейблов. «Кока-кола», например, какое-то время весьма охотно сотрудничала с нами. Еще какие-то богатые компании, издательские дома. Теперь этого рвения помочь артистам уже нет, увы.
Деньги в большинстве своем шли на клипы. Думаю, это единственный артист, имеющий в активе порядка 17 клипов. Даже у Киркорова столько нет. Разве не убедительная цифра для тех, кто обвинял меня в присвоении спонсорских средств?! Вообще, чем известнее и значительнее человек, тем больше находится злопыхателей, тем более странные и абсурдные обвинения на него сыплются. Например, что я ношусь с артистами, как с детьми. И что же в этом предосудительного и преступного? Я же объяснил – второй отец.
И Влад, как я уже сказал, не был исключением, не был для меня чужим. Как-то продюсер «Нашего радио» Михаил Козырев сказал в одном интервью, что, когда он открыл радиостанцию новой культуры для нового поколения, то больше всего опасался, что к нему «придет Айзеншпис мира сего и скажет слово “Сташевский”». И он оказался прав. Поскольку открылось новое радио с русской музыкой, я обязательно должен был прийти и предложить своего артиста. И я пришел, показал песни. А когда понял, что в их формате они звучать не могут, спокойно ушел.
С Владом я работал долго и достаточно бесконфликтно, до тех пор пока он не женился. При этом самого пункта о невозможности женитьбы в нашем контракте не стояло, считаю это положение глупостью и избегаю его и по сей день. Тут можно, конечно, умно рассуждать, что женитьба отрицательно действует на поклонниц, что семейная жизнь отнимает время и эмоции, но запретить
