«Разрушенье — это страсть! Все равно, какая власть! Власть всегда пила чужую кровь!»
Резкая боль в левом глазу и часть обзора теряется. Плевать. Главное, я знаю куда идти. А глаз восстановится. Так же, как восстанавливаются порванные связки, мышцы, сломанные кости…
«И когда наступит крах, Солнце вспыхнет на штыках, и толпу на смерть погонит вновь!»
Боль в теле прорывается сквозь все барьеры. Каждый шаг, по колена утопающий в фарше из потрохов и частей тел, бритвой царапает по мозгу.
Тело на пределе…
«Время убивать!»
Сознание проясняется рывками…
«Время наступать!»
Рука просто отвалилась…
«Время наступать и побеждать!»
Зубами рву чье-то горло…
«Дух Войны скалится из тьмы, входит в наши сны! Дух Войны, мы ему верны!»
Музыка смывает боль. Сознание вновь проясняется.
«Вот и все, мир объят огнем, но не стихнет гром! Дух Войны, он требует еще! Еще!»
Музыка стихает. Я вырвался из толпы.
Ощущение полной опустошенности. Эмоции заглушены болью. Мысли текут вяло и как-то рвано.
Левой руки нет. Левого глаза тоже. Восстановятся еще не скоро. Все оружие осталось позади, в чьих-то телах. Одежда мокрая от крови. Кровь стекает по волосам. Правая рука сжимает чье-то еще бьющееся сердце. Регенерация едва справляется с восстановлением отбитых органов и сломанных костей. Все же, уровни у них явно были немалые.
Будь их хотя бы десяток, я прошел бы без труда. Полсотни — прорвался бы. Но их было намного больше. Если бы не берса, меня бы просто завалили телами и прирезали собственным оружием.
Да, с помощью «берсеркера» я прошел. Но он же меня чуть не убил. Если бы не регенерация, я бы умер прямо посреди боя. Слишком большая нагрузка на тело.
Глянул назад через плечо. Мой путь отмечен кровью. Полсотни я нарубил, это как минимум.
Толпа замерла на краю странного светящегося рисунка. Они пытались идти дальше, но любой, сделавший шаг, тут же с воем отпрыгивал назад.
Им что, больно?
А, да, точно. Ногам пиздец как больно стоять в этом зеленом свечении. Впрочем, по сравнению с тем, что я ощущаю от работы регена, это кажется детским лепетом. Но задранная до небес живучесть позволит стерпеть и не такое.
Нахожу глазами постамент с визжащим пиздюком. Он потрошит уже вторую жертву. Скоро очередь рыжей.
Сплевываю кровь с зубами и чьими-то пальцами и иду в сторону центра этого странного круга. Быстрым шагом. Бежать не могу. Слишком ослаб. Но на этого пиздюка меня хватит. Успею.
Прохожу мимо ям. Каждая из них забита обнаженными молодыми девушками. Они страстно стонут, извиваются, лижут и… жрут друг друга. Больше в эти ямы я старался не смотреть.
Я дошел до постамента. Спокойно забрался на него. Жирный как раз закончил потрошить второю бабу. Край сознания подмечает у нее просто охуенные сиськи. Мда, не успел. Покойтесь с миром.
Жирный что-то продолжает верещать голосом кастрированного Витаса. Меня, похоже, в упор не видит, целиком погрузившись в свои кровавые дела.
Его голос уже порядком меня заебал. Пора бы его заткнуть.
В тот момент, когда верещащий жиробас поворачивается в сторону плиты с Жанной, он видит лишь мою приветливую, как я надеюсь, улыбку.
— Вот, так, ротик по шире, — прохрипел я и со всего маху загнал ему в глотку до сих пор сжимаемое в руке сердце. Он наконец-то заткнулся. — И не вздумай выплевывать. А эту хуйню давай сюда.
Забираю освободившейся рукой у задыхающегося толстяка Копье Бездны. Одним движением вспарываю визгуна от горла до паха, как старую плюшевую игрушку, и пинком отправляю в полет с площадки.
— Хорошо пошел, — устало улыбаюсь, смотря как туша падает прямо в ближайшую яму. Оттуда раздается дружный радостный визг и начинают лететь кровавые ошметки. — Приятного аппетита, сучки.
Подойдя к Жанне, я быстро ее осмотрел.
Обнаженная, кое-где синяки, но жива и, вроде бы, не ранена. Уже хорошо.
Похлопал по щека. Нет реакции. Подергал за соски. Аналогично. Приподнял ей веко, осмотрел зрачок. Широооооокий.
Мда, точно накачали чем-то.
Так, и как ее взять? Рука одна, а предмета два: тушка бабы и мифическая ковырялка. Дилемма. Кинуть палку Дось, что ли?
Я осмотрел, выискивая глазами плутовку. Впрочем, без особой надежды, но хотя бы направление на рабыню мне наша связь укажет. И тут я заметил кое-что странное. Мужики свалили.
В зале, кроме меня, Дось, Жанны и визжащих по ямам бешенных сук больше никого не осталось.
Ой не нравится мне это. Это был явно не кружок кройки и шитья, а какой-то ритуал. И я в него грубо влез. А чем это обычно грозит?
Блядь, все, Андрюха! Яйца в зубы и ходу, ходу, ходу!
— Дось! Лови копье, только обмотай его чем-нибудь! — крикнул я плутовке и, примерившись, запустил артефакт в сторону дверей. Тут же возникшая рядом с ним лисица выдрала ковырялку из стены и быстро замотала в какой-то мешок. — И оружие мое тоже собери!
— Уже сделала! — крикнула она в ответ, помахав в воздухе моими гладиусами.
Закинув тушку Жанны на правое плечо, я уже собирался припустить отсюда, но не успел…
Зеленое свечение вдруг усилилось и засияло ярко-изумрудным светом. Из ям раздался дружный визг, переходящий в отчаянный вой и зал, который и так моими стараниями пах как филиал адской скотобойни, заполнился тошнотворным запахом паленого мяса.
Изумрудное сияние взвилось вверх и начало собираться под потолком над той самой площадкой, на которой стоял я.
Пиздец подкрался незаметно… И че делать?
Но прежде, чем я успел хоть что-то сообразить, изумрудный свет рухнул мне на голову…
Я ничего не видел.
Только тьму.
Во тьме открылись ярко-изумрудные глаза с вертикальными зрачками.
— Интересная оболочка… — произнес насмешливый женский голос. — Сильный, стойкий, ловкий… Она мне подходит.
— Как и мне, так что пошла нахуй, сучка! — огрызнулся я, чувствуя, как что-то пытается втечь в мое сознание и как будто размыть его.
— Не сопротивляйся, милый, — голос был просто пропитан добротой и искренней заботой. — Хоть ритуал и не завершился до конца, но и такой лазейки мне хватит. А если попытаешься противится, то рискуешь просто остаться без души.
— Да… мне… похуй! — с натугой прорычал я, кое-как сдерживая чудовищное давление. Такое чувство, что я находился где-то на глубине и на все тело разом давило огромное количество воды, а я барахтался и пытался выплыть к поверхности. — ПОШЛА ВОН!
Способность «игнорирование здравого смысла» активирована. Чужое влияние на разум отклонено.
Я вновь вывалился в реальность и обнаружил себя на коленях. Дышать было тяжело, а холодный пот, смешиваясь с заляпавшей меня с ног до головы кровью, алыми каплями падал на пол.
— Что… за хуйню… они пытались… вызвать?! — прохрипел я, кое-как вставая.
— Ну-ну, зачем же так грубо, — ласково пропел кто-то прямо у меня над ухом.
По прыжкам в высоту из положения сидя я только что поставил мировой рекорд среди одноруких инвалидов.
— Какой живенький, — облизнулась… Жанна! Вот только глаза
