Джонас еще крепче хватается за руль. Если честно, то в данный момент ему больше всего хочется продать машину дочери и на эти деньги отправить ее в школу-интернат. Терри, естественно, тотчас же окоротила мужа.
– Джонас, она всего лишь подросток. А разве ты в ее возрасте не баловался травкой?
– Нет, черт возьми! Если бы я только попробовал, мой старик разом вышиб бы из меня всю дурь!
– Дани отлично знает правила. За все приходится платить.
– Интересно, а как, по-твоему, я смогу писать, если она будет целый месяц торчать в своей комнате у меня над головой? Ты наказываешь меня, а вовсе не ее.
Сзади раздается нетерпеливый гудок, отрывая Джонаса от невеселых мыслей. Его машина продвигается вперед еще на пятнадцать футов.
Господи… снова-здоро́во! Вот я и вернулся в Венис-Бич, чтобы реализовать очередную иллюзию… Разыгрывая из себя специалиста по доисторическим акулам. На что ушли годы? И почему чем старше становишься, тем быстрее летит время?
Парковщик машет ему рукой:
– Восемь баксов. – (Джонас достает пропуск для ВИП-персон.) – Профессор Тейлор? Простите, не признал вас. Чуть больше седых волос, а?
Терри хихикает, а Джонас, ни слова не говоря, проезжает мимо.
Главный шатер, этот забитый пропотевшей плотью жужжащий улей под пыльным красно-белым брезентом, раскален от жары. Толпы народу движутся по центральному проходу между двумя рядами столов с товаром, которые тянутся от края до края торговой площадки. Местные жители в обрезанных джинсах и потных футболках вперемежку с обгоревшими туристами протискиваются между картонными коробками, забитыми обломанными акульими зубами и стеклянными ящиками с доисторическими артефактами, футболками с изображением мегалодона, украшениями из акульих зубов и постерами. Окаменелые акульи зубы стоимостью от пятидесяти до шести тысяч долларов и выше закреплены в прозрачных пластиковых держателях, словно миниатюрные свинцово-серые сталагмиты.
– Привет, док! Как делишки? – Вито Бертуччи машет Джонасу с Терри из-за полиуретановых акульих челюстей высотой десять футов, снабженных настоящими окаменелыми зубами.
– Идут помаленьку, Вито.
– Эй, Джонас, Терри, а как вам это?! – Пэт Маккарти, еще один охотник за ископаемыми зубами, поднимает покрытый красно-коричневыми пятнами зуб мега длиной шесть с половиной дюймов. – Нашел в прошлом месяце в реке Купер. Классный, да?
– По-прежнему ныряешь наперегонки с аллигаторами? Пэт, ты чокнутый!
– Хочешь жить, умей вертеться. Да и вообще, кто бы говорил!
– Это ко мне не относится. Я живу за счет своей репутации.
– Кстати, он уже опаздывает. – Терри подводит Джонаса к табличке с надписью «Окаменелости Дж. и С.».
Сью Пендерграфт призывно машет им рукой:
– Эй, ребята! А мы, грешным делом, начали волноваться, что вы не успеете. В этом году толпа народу. – Она приветствует Терри дружеским объятием.
Отсчитав покупателю сдачу, в разговор вступает Джим Пендерграфт:
– Я знал, что вы приедете. Поставил вам стол рядом с нашим. Жаль, что не удалось встретиться на шоу в Финиксе. А где дети?
– Тащат коробки. – Джонас замечает длинную очередь, выстроившуюся в дальнем конце шатра. – А что там происходит?
Джим вытирает пот с седой эспаньолки:
– Какой-то парень из Калифорнии купил белый зуб мега. И теперь все жаждут его сфотографировать.
– Один из зубов Ангела?
– Нет. Зуб явно принадлежит самцу. Должно быть, это из коллекции, которую ты в свое время продал Смитсоновскому институту.
Мег, убивший брата Терри… Джонас бросает быстрый взгляд на жену, которая обустраивает их стенд. Масао Танака продал останки погибшего мегалодона Смитсоновскому институту, чтобы получить дополнительные средства на создание Мемориальной лагуны Ди Джея Танаки.
Это было двадцать два года назад… Такое возможно?
– Док, вот вы где! – Координатор проекта загорелая брюнетка Джоан Фавр торопливо обнимает Джонаса. – Мы уже опаздываем. Вы готовы? – Не дожидаясь ответа, она включает микрофон. – Дамы и господа, подходите поближе! У нас для вас особый подарок. Как всегда, одним из самых ярких моментов нашего ежегодного Фестиваля акульих зубов будет знакомство с человеком, который знает о Carcharodon megalodon больше, чем кто бы то ни было из всех, когда-либо живших на нашей планете. Можно смело сказать, что он знает этих акул буквально изнутри. – Джоанн делает паузу в ожидании аплодисментов и смеха. – Давайте поприветствуем профессора Джонаса Тейлора.
Тем временем Даниэлла с Дэвидом обходят шатер сзади. У каждого в руках по картонной коробке с фотографиями Ангела, выскакивающей из бассейна.
Дани выразительно поднимает брови:
– Слышишь, как они хлопают? Куча придурков.
– В чем твоя проблема? У тебя что, месячные или типа того? Всю неделю только и делаешь, что с утра до вечера гнусишь.
– Моя проблема – наша семья. Жду не дождусь, когда смогу убраться из дому.
– Ну и куда ты пойдешь?
– Не знаю. Может, съедусь с подругой.
– А как насчет колледжа?
– К черту колледж! Я должна сама разобраться со своей жизнью. – Она входит в шатер с задней стороны стенда с табличкой «Окаменелости Дж. и С.» и демонстративно ставит коробку на складной стол. – Ладно, до скорого.
Терри хватает дочь за руку:
– Куда это ты намылилась?
– Погулять. Может, чего-нибудь перекусить. А что, нельзя?
– А почему бы тебе не остаться, чтобы послушать выступление отца?
– Ты что, издеваешься?
– Чтобы через час была здесь и сменила брата! И не заставляй искать тебя с собаками.
– Отлично! – Даниэлла исчезает в толпе.
Джонас вглядывается в лица слушателей и узнает тех, кого уже видел в предыдущие годы.
– Еще вопросы имеются?
Какой-то афроамериканец, пришедший с сыном-подростком, тянет вверх руку:
– Мы с женой видели Ангела за месяц до побега. Лучшее шоу в мире.
– Да, так оно и было.
– Тогда у меня вопрос. Почему никто не попытался ее отловить?
– Ангел вернулась в глубокие воды восемнадцать лет назад. С тех
