– Кузьмаааа! Я головоломку решил! Самую сложную в твоей книге! Гляди!
Юноша в душе осерчал на младшего товарища, хоть и не подал вида: такое приключение испорчено! Марфа, кажется, напротив, испытала облегчение: пусть и не судьба получить поцелуй со сладких уст хорошенького юноши, так хоть дротики втыкать в мишень на расстоянии дюйма от его головы не придется!
Лука хотел куда-то повести Кузьму: взял его за руку и тащил.
– Моё предложение ещё в силе, – успел шепнуть юноша Марфе, – не про дротики, другое, помнишь, про тайну подвала.
Лицо девушки разом напряглось, отвердело – будто корочкой льда покрылись щёки и лоб – Кожа Марфы была слишком смуглой, чтобы бледнеть. Селия доверяла своей охране, никто из девушек не давал ей повода для сомнений, подозрений, не может и Марфа этого сделать… Не должна. Как бы ни был силен соблазн. Предать женщину ради мужчины, даже самого желанного, – это худшее преступление, которое может совершить истинная хармандонка. Честь дороже любви…
2
Найти наемниц в Хармандоне едва ли сложнее, чем лепешки, выпеченные в тандыре, – их продают здесь на каждом углу, – и дев, готовых за наличный расчет посчитаться с твоими врагами тут тоже довольно – в любой харчевне, если вечерком туда заглянуть, встретишь. Надо только повнимательнее приглядеться к посетителям: наемницы все свои сходки, как правило, проводят на виду, они знают, что люди, уединившиеся в каком-нибудь темном закоулке, наведут на подозрения скорее, чем сидящие с кружком в кабаке. Если информация нужна очень быстро, можно кликнуть баргирлу, и, подложив под стакан несколько банкнот, намекнуть, с какими людьми ты хочешь поговорить. Девушка за стойкой обычно хорошо знает своих клиентов: она наверняка укажет среди завсегдатаев и знающих, где раздобыть дурь или оружие, и заправляющих борделями, и готовых убивать за деньги.
Задатка, пятнадцати процентов от суммы, обещанной Зариной, с лихвой хватило бы на то, чтобы собрать боевой отряд: заплатить девицам и каждую из них прилично вооружить. В бедных странах и людские ресурсы доступнее. Брали хармандонские наемницы за свои кровавые услуги ощутимо дешевле, чем в других странах – один атлантик стоил около ста хармандонских тиар, да и общий уровень жизни в стране был таков, что человек с валютой в кармане, особенно с атлантиками, считался королем.
Тати облокотилась на стойку бара и заказала себе мятную воду со льдом. Возле её плеча тут же возник ярко и необычно накрашенный мальчик лет двадцати с небольшим в шароварах, расшитых бисером, и в просторной рубахе почти не прикрывающей роскошно волосатую смуглую грудь.
– Красавица одна? – осведомился он.
– Я жду человека, – с раздражением ответила Тати: слушать приторную болтовню гаяша не входило в её ближайшие планы.
Жрец уличной любви сразу понял, что девушка "не клюнет" – профессиональное чутье! – и развернул в другую сторону своё смазливое лицо, с нарисованными вокруг одного глаза, на лбу и на щеке экзотическими цветами.
Дамочка с крепким коктейлем, сидевшая справа от него на высоком стуле, отреагировала на приветствие с большим интересом, и он занялся ею.
За баром хлопотала очень худая бритоголовая девица с татуировкой – розовым лотосом на затылке.
– Хозяюшка, – обратилась к ней Тати с нужной заговорщической интонацией, – расскажите мне, когда у вас тут особенно весело, какие интересные люди к вам заглядывают…
– Если вы про одноглазую Арду, – ответила лысая коктейльная фея, замешивая что-то; необычайно скоро мелькали ломаные линии её рук в дрожащем клубном свете, – раньше часа она не появляется. Я не буду спрашивать, чего вы от неё хотите. В моем положении любопытной быть довольно грустно, а порой и опасно. Скажу только – при встрече с нею будьте внимательны. Отслеживайте каждое движение.
Тати взглянула на часы и немного приуныла – ждать оставалось ещё прилично: на свете нет места скучнее бара, когда есть нужда сохранять трезвость.
– Вы ведь не местная? – сочувственно спросила баргирла, она, видимо, научилась улавливать перемены в настроении клиенток подобно тому, как сомелье различает ароматы вин, – здесь недалеко есть фонтан со статуей писающей девочки. Местная достопримечательность. Сходите, посмотрите. Недавно на средства одной анонимной меценатки на фонтане установили подсветку. По вечерам – очень красиво.
– Спасибо большое, – проговорила Тати старательно. На чаевые она не поскупилась – подложила под дно пустого стакана купюру в десять атлантиков. Гаяш с волосатой грудью и его дама, оценив широкий жест, оторвались от кокетливой игры в гляделки и посмотрели на Тати: он – с почтением, она – с завистью. Заметив устремленные на неё взоры, молодая атлантийка подумала с грустным злорадством: "Что бы стало с ними, узнай они, что в номере в шкафу у меня стоит чемодан, набитый такими банкнотами?"
Шальные деньги – это проклятие. Не благословение, а испытание. За несколько минут до встречи с Зариной Тати думала, будто она влюблена в Кузьму. Ей дали столько денег, что они стали казаться просто бумагой. От них рябило в глазах. Оглашая цену каждой вещи, они обесценивали всё вокруг.
"Неподкупных людей не существует, у каждого есть своя роковая сумма, точка невозврата, напряжение излома… Мы беззащитны перед возможностями исполнить свои мечты."
В баре работали кондиционеры, и Тати, когда покинула помещение, как будто вошла в баню: от ночной хармандонской духоты на лбу у неё моментально выступила испарина.
Прошагав две улицы, она очутилась возле фонтана. Здесь дышалось немного легче. Со всех сторон круглую чашу с водой облепили горожане: они сидели на бортиках, мочили волосы, зачерпывая воду горстями, умывались, кое-кто, рискуя получить кишечную инфекцию, даже утолял жажду, невзирая на большой плакат, на двух языках предупреждающий об опасности употребления внутрь воды из фонтана.
Протиснувшись сквозь плотные ряды желающих освежиться, Тати, наконец, увидела скульптуру. Она изображала ребенка: девочка лет двух, присевшая на корточки, опустив круглую кучерявую головку с интересом наблюдала за тем, как плавной дугой изгибается струйка, берущая начало между её ножек. Абсолютная гармония естественности! То был самый красноречивый, мирный и трогательный символ матриархата, какой только доводилось видеть Тати.
Вода в свете нескольких прожекторов отливала голубым, малиновым и фиолетовым.
"Да здравствует королева Селия!" – закричали хором подвыпившие девахи, сгрудившиеся у одной из деревянных скамеек, расставленных по периметру небольшой площади, центром которой был фонтан. Они передавали по кругу мятую пластиковую бутылку с какой-то темной жидкостью, длинно плевались и сквернословили.
Тати, наскоро напитав душу искусством, поспешила удалиться: Хорманшер после полуночи не самое удачное место для культурного отдыха.
Сделав несколько кругов по прилежащим улочкам, она предпочла вернуться в бар.
Дама и ее возлюбленный по найму, как и следовало ожидать, ушли: теперь у стойки расположился паренек лет восемнадцати, настолько совершенный внешне, что при
