Саймон сменил гардероб: эксклюзивную и фирменную одежду он раздал друзьям и частично побросал в благотворительные корзины. Их устанавливали в торговых комплексах Атлантсбурга, чтобы состоятельные люди имели возможность в пользу неимущих избавляться от надоевших, но ещё годных вещей.
Бывшего кокота перестали провожать на улицах надменно-алчными взглядами. Не без сожаления он отрезал свои великолепные волосы, выбросил косметику и устроился официантом в бистро.
Обживать новый моральный облик оказалось нелегко. С непривычки Саймон уставал от своей не особенно надрывной работы точно шахтер, приходя после смены домой, падал на постель совершенно без сил, у него снизился иммунитет, он часто простужался и болел; но всякий раз, когда подлое тело советовало ему бросить никому не нужную борьбу и вернуться в гостеприимную и знакомую зону комфорта, он напоминал себе, что хотя эта жизнь и менее приятная, именно она есть правильная, чистая и честная жизнь, живя которой он однажды сможет посмотреть в глаза Онки Сакайо как равный и не отвести взгляда…
9
Рождество Кристы, дочери Божьей, – любимый праздник детворы. Дома и машины, припорошенные легким снежком – будто пирожные в кокосовой стружке. Запах домашнего печенья с корицей, крадущийся по вечерним улицам. Поздние уютные окна – свечки в храмовой мгле Вселенной.
Ароматные, пышные ели, опоясанные искристой мишурой, серпантином, украшенные конфетами, мандаринами и тонкими, как мыльные пузыри, хрупкими, как счастливые мгновения, стеклянными шарами.
Гарри Сакайо и его дети тщательно готовились к празднику. Для них нынешнее Рождество обещало стать особенным – они ждали в гости маму, хозяйку, будущую супругу Гарри.
И дочь, и сын помогали отцу, чем могли; с раннего утра дом будоражила веселая суета:
– Папа! Пап! Сколько яиц нужно в рождественский кекс?
Мальчик из яйцеклетки Онки Сакайо, личиком и статью обещающий вырасти хорошеньким, деловито повязав фартук, руками по локоть в муке месил тесто в кастрюле.
Онкина дочь, круглощекая, по-детски бесформенная, пучеглазая и серьезная, рискованно балансируя на стремянке, прилаживала на верхушке ёлки серебристую рождественскую звезду.
Сам Гарри пылесосил ковры и мягкую мебель, гладил занавески, снимал с веревок отнюдь не торжественного вида постиранное белье; попутно он мысленно конструировал наряд для сегодняшнего вечера и решал нешуточную дилемму – красить или не красить ресницы? – в самую волшебную ночь года он думал преподнести возлюбленной особенный подарок… Две недели назад она предложила ему помолвку, дети от неё в восторге, пока между собой и почти шепотом, но называют "мамой" – что ещё нужно? О такой женщине – мечтать! До самой помолвки – ни единого неприличного намека, ни единого скользкого разговора из серии: поздно, дождь на улице, от вас работа ближе и вообще так не хочется ехать к себе спать… Гарри решил, что пора вознаградить её терпение. Может быть, выщипать волоски на груди? Или не стоит? Вдруг ей такое в мужчинах нравится?
Телефонный звонок лавиной обрушился на призрачный город заманчивых планов. Звонила Онки:
– Привет! Давайте я приду к вам на Рождество. Всемудрая весть сколько своих детей не видела! Подросли, небось, не узнать!
– Прости, Онки, я понимаю, что не имею права препятствовать твоим встречам с детьми, ты мать… Но почему именно на Рождество?
– У меня один свободный день, ты же меня знаешь, времени нет, я бы не отказалась от пары бонусных часов в каждых сутках!
Гарри чувствовал жгучую досаду – ведь интимность семейного праздника неминуемо будет нарушена, если явится Онки! Но отказывать ей потому лишь, что к нему придет невеста, он посчитал подлостью. К счастью, Мария сама нашла верные слова в утешение возлюбленному:
– Брось! Разве же это беда? Подумаешь, бывшая припрется в гости? Она как посмотрит, какой ты у меня красавец, так сто раз пожалеет, что оставила вас, ещё, чего доброго, завидовать мне станет!
– Обе мамы придут, и старая и новая! – воодушевилась дочь.
– Значит, надо выставить ещё один прибор, – заметил практичный сын.
Гарри вздохнул с облегчением. Главное в семье – согласие. Есть оно, и в бурю дом устоит, крепкая семья руками стены удержит, а нет согласия – от брани да ссор каменные стены и в безветрие упадут… Всеблагая с ней. Пусть приходит Онки Сакайо.
– На самом деле мне очень интересно, что это за женщина, – сказала Мария, пока дети собирали стол. Сын вынес свою гордость – классический рождественский кекс в сахарной пудре, символизирующий малютку Кристу, завернутую в пеленки. – Она многого добилась в жизни. Она ведь, если не ошибаюсь, депутат Народного Совета.
– Да. Ну и что? Пусть хоть Леди Президент.
Гарри повел плечами словно от сквозняка.
– Я не буду спрашивать, если тебе неприятно.
– Отчего же? Секрета нет. Ей просто не нужна была семья.
Дети выставили на стол круглобокие винные бокалы. Четыре – родниково прозрачных, один – пыльный со следами пальцев.
– Протрите сейчас же! Куда это годится? – смутился Гарри.
– Наша университетская преподавательница литературы, интересная фигура, на мой взгляд, ей уже было за восемьдесят, когда она читала нам лекции… Она говорила, что истинный гений способен отсечь всё, кроме смысла. "Запомните, друзья мои," – я и сейчас помню, как она, стоя на кафедре, осеняла нас своими откровениями… "Запомните. Великая строка – краткая, а в великой жизни – мало архиважных вещей." Как говорится в народе: за двумя зайцами… Я восхищаюсь людьми, способными принести в жертву большому делу бесценный дар быть простым человеком. По-настоящему счастливым человеком. Я бы ни на что не променяла возможность приходить домой, где ждёт меня муж за накрытым столом, дети с полными ртами радостных историй о том, как прошел день…
– Слава Всеблагой, ты не такая, как Онки Сакайо.
– И Президентом я не стану, – рассмеялась Мария.
– Ты думаешь, она станет?
– Как тебе сказать… Я желаю ей удачи. Когда у власти человек, одержимый идеей, это всяко лучше для страны, чем череда временщиков, жаждущих наживы.
– Не скажи. В истории складывалось по-всякому. Геноцид тоже вырос из великой идеи о всеобщем благе…
В дверь позвонили.
Гарри поднялся, стараясь не выдавать своего волнения. Пусть Мария высказала всё, что думает, и её линия поведения плюс-минус ясна, но чего ждать от Онки – лишь Всемудрая ведает. А все щепки, ежели что, полетят на его голову.
– Папа, я сама открою!
Дочь прошмыгнула вперед и, встав на цыпочки, прильнула к дверному глазку. Она была самой маленькой девчонкой в классе, но ничуть об этом не беспокоилась, хотя Гарри даже звонил школьному медбрату, чтобы осведомиться, хватает ли ей витаминов для нормального роста.
– Добрый вечер!
Снежинки на воротнике Онкиного пальто уже превратились в капельки.
