– Прости меня…
– За задержку на работе? – слегка удивилась Нина Павловна.
– За все прости. Если что, ты не верь. Все было не так. Вернее, не совсем так. И я тебя действительно очень сильно люблю.
Нина Павловна несколько долгих секунд молчала. Было слышно только ее дыхание в трубке.
– Ты там выпил, что ли?
Журавлев помотал головой, словно супруга могла его увидеть.
– Как стекло.
– Всеволод, что-то случилось?
– Извини, не могу больше говорить…
Аккуратно положив трубку на рычаги, Журавлев выдернул аппарат из розетки. Включил настольную лампу. За окном сразу сгустились сумерки. Пересчитал папки с результатами экспериментов. Вышло ровно двадцать. Разделил их на несколько стопок и связал бечевкой. Синие – отдельно. Многолетняя работа завершена. Забавно, но уничтожить ее – дело каких-то пяти минут. Для этого нужен жидкий гелий и любой тяжелый предмет. И даже без тяжестей можно обойтись. Инертный одноатомный газ без вкуса и запаха кипит при температуре, близкой к абсолютному нулю, и даже самая толстая папка под его воздействием почти мгновенно станет хрупкой, словно тонкое стекло. Достаточно будет уронить ее на пол, и получится куча мелких осколков. Останется собрать их в пластиковый пакет и отправить в корзину для мусора.
Некоторое время Журавлев колебался. Из его кабинета на пятом этаже хорошо просматривалась вся Крутая Горка. В вечерних сумерках поселок выглядел умиротворенным. Пока не стемнело, можно было разглядеть даже берег Оби. Журавлев подошел к окну и закрыл обе створки. Ему вдруг стало холодно. И холод был чудовищный, близкий к абсолютному нулю…
Пора. Надо перенести отчеты в лабораторию. Притащить в кабинет даже самый маленький сосуд Дьюара для гелия будет проблематично.
– Вам помочь, Всеволод Сергеевич?
От неожиданности Журавлев выронил часть папок, они раскатились по скользкому полу из керамогранита, он наклонился их собрать, но не удержал в руках оставшиеся. Распрямился. Выдержал прямой буравящий взгляд молодого вихрастого парня в серых брюках и льняной рубашке навыпуск.
– Так я могу помочь?
– А вы, собственно, по какому вопросу? – набрался духу Журавлев.
– По личному. – Парень усмехнулся и поднял с пола связку папок. – Лейтенант Терентьев. Давайте я вас провожу. Вы же куда-то шли?
Журавлев пожал плечами и медленно выдохнул. Стало чуть легче. Во всяком случае, пальцы рук опять шевелились.
– Если у вас есть время…
– Как раз со временем у меня полный порядок, – заверил лейтенант. – Его у меня вагон и маленькая тележка.
В лаборатории ждали еще двое. Один в сером летнем пиджаке, другой в клетчатой рубашке. Оба молодые, но постарше Терентьева. У стеллажей с криостатами замер в нелепой позе завхоз Обрывалов. Журавлев демонстративно громко с ним поздоровался, Обрывалов как-то суетливо кивнул в ответ и сразу съежился, словно из него выпустили весь воздух.
– Вы отдайте ваши папки лейтенанту и присаживайтесь, Всеволод Сергеевич, – предложил мужчина в клетчатой рубашке, стоявший у окна. – Терентьев, помоги… А то еще повредятся документы ненароком. Это же научные труды, много времени на них потрачено, с ними поосторожнее надо.
– Да, спасибо, – механически кивнул Журавлев. – Я полагаю, у вас ко мне какое-то дело.
– Вы правильно полагаете, – степенно кивнул мужчина в пиджаке. – Извините, Всеволод Сергеевич, мы не представились. Меня зовут Сергей Васильевич. Коллегу – Сергей Викторович. С лейтенантом Терентьевым вы уже познакомились, я думаю. В общем, у нас к вам будет несколько вопросов. И если вы не против, нам бы хотелось побеседовать с вами в более подходящем месте. Там, где никто не помешает…
Сергей Васильевич развернулся к завхозу, тот встрепенулся и, пятясь, покинул лабораторию.
– Не будем терять время. Поехали?
Журавлев проводил Обрывалова взглядом и коротко пожал плечами.
– А могу я сначала сходить в уборную?
Спускались вниз молча. Впереди шел лейтенант Терентьев. Журавлев старался не паниковать и смотрел только прямо перед собой. Казалось, в здании родного КБ стало еще тише, чем было. Словно кто-то накрыл его гигантским шумозащитным колпаком, чтобы никакие внешние силы не вмешались и не нарушили идеальную тишину. А где-то в самом центре этой тишины был сейчас м.н.с. Семенов, увлеченный фабулой фантастической повести «ЖД» про мужественных строителей монорельсовой системы, объединившей полуостров Камчатку и остров Сахалин…
Малоприметная семиместная «Волга» цвета «серый металлик» прошла через марсоградское КПП, практически не снижая скорости, пронеслась по косогору, с которого открывался лучший вид на изгиб реки, выскочила на широкое шоссе и взяла курс на Обск. В затемненных окнах замелькали фары встречных автомобилей. Журавлев зажмурился. Мысли лихорадочно метались. Что делать? Что говорить? Или лучше вообще молчать? Или просто смеяться в ответ на их вопросы? Или объявить, что информация в папках – плод фантазии, полет воображения. Да мало ли, что можно сказать. Помутнение рассудка случилось, в конце концов.
Минут через тридцать показались пригородные дачи. Еще столько же потребовалось, чтобы проехать до центра по ярко освещенным улицам Обска. Людей было много, несмотря на позднее время. Журавлев сначала удивился, а потом вспомнил, что сегодня третье воскресенье июля и все отмечают День города. Единственное место, куда праздник не добрался, – площадь перед Серым домом и помпезным зданием Обского областного комитета партии. Но даже в отсутствие людей водитель «Волги» не стал пересекать двойную сплошную, объехал площадь по кругу, сделал левый поворот в разрыве, резво проскочил под шлагбаумом и затормозил в арке Серого дома.
– Мы приехали, – коротко доложил кому-то по радиотелефону Сергей Васильевич.
На несколько минут пришлось задержаться на входе, пока Терентьев куда-то бегал, а дежурный старшина в новеньком камуфляже куда-то звонил. Потом Журавлев в сопровождении второго дежурного долго шел петляющими коридорами без окон, которые показались ему почти бесконечными. Пришлось спускаться по мраморным лестницам, опять подниматься, куда-то идти другими длинными коридорами, потом снова спускаться. И повсюду был серый линолеум, одинаковые двери без номеров и опознавательных знаков, имитирующие дуб панели из ДСП и обманчивый свет экономичных ртутных ламп.
– Ждите здесь, – сказал прапорщик, открывая ключом одну из безликих дверей в очередном коридорном аппендиксе.
Журавлев кивнул и оглядел комнату, куда его привели. Металлический стол, прикрученный к полу, несколько стульев, сейф, узкий шкаф, тумбочка с замком, на тумбочке электрочайник и пара грязных стаканов
