Она всегда стабильно училась на четыре и пять. Четверок было больше, но она никогда не рвалась что-то пересдать или переписать, чтобы вытянуть аттестат получше. Просто училась, и все.
Галя долго раздумывала над тем, стоит ли ей пойти на выпускной вечер или не стоит. С одной стороны, делать ей там нечего, кроме как подпирать стенку, потому что танцевать ее все равно никто не пригласит. Собственно, ей и не надо, чтобы приглашали. Кто они такие – приглашатели, все сплошь кольки якушевы. С другой стороны, хочется в последний раз побыть с любимыми учителями, да и от самой школы она ничего плохого не видела. В общем, несколько раз прикинув так и эдак, Галочка решила на последний школьный вечер пойти.
С выпускным платьем, конечно, была проблема. Отец сказал им с матерью: как хотите – или платье, или велосипед. Если платье, так его потом только выбросить, потому как белое, а куда в таком пойдешь. А если велосипед, то это сплошная экономия: во-первых, это рыба, во-вторых, грибы, в-третьих – ягоды, а в- четвертых – и сама Галька вполне может на нем кататься, когда захочет в свободное от грибов-ягод время.
Галочка подумала-подумала и выбрала велосипед с грибами. Куда она, в самом деле, пойдет потом в белом платье! Не под венец же! Мать выделила ей свою прозрачную капроновую кофточку с пуговками- глазками-наоборот. Наоборот, потому что серединки у них были светло-прозрачными, а ободки – черными. Мать предлагала эти пуговки спороть и нашить чисто-белые, но Галочка подумала – к чему? Она так только посидит немного на торжественной части, аттестат получит, с учителями поговорит да и домой пойдет. Юбка светлая у матери тоже была, пришлось только в боках немножко забрать.
А вот прическу Галочке соседка Валька – парикмахерша сделала хоть куда: халой называлась. Коса, в общем, такая, особо плетенная, начесанная, прихваченная взрослыми шпильками. Покрутившись у зеркала, девушка, пожалуй, даже себе понравилась бы, если бы не то, что она о собственной персоне знала. Ей, Гале Хариной, не в белом ходить, а в пепельном, цвета дорожной пыли, которую каждый прохожий попирает грязным сапогом.
Аттестат у Галочки оказался таким хорошим, что ей его выдали сразу после одной золотой медалистки и двух ребят, получивших серебряные медали. Директор школы Иван Митрофанович долго тряс Гале Хариной руку, а классная руководительница, русачка Людмила Константиновна, даже расцеловала в обе щеки. Растроганная девушка села на свое место, крутя в руках новенькие зеленоватые корочки с гербом Советского Союза, и думала о том, что вот… все и кончилось… как-то чересчур быстро… Казалось, что она и думала-то только о школе, которую как-то неожиданно закончила, но фамилию Скобцевой все же услышала и даже почему-то вздрогнула при этом.
Школьная красавица Люся Скобцева выдержала марку и пришла на выпускной вечер в сногсшибательном прозрачном платье на белом чехле. У Галочки блузочка тоже была прозрачной, но сразу показалась какой-то грязноватой на фоне льдисто-голубоватого наряда Скобцевой. Вырез платья Люси был умеренно глубоким, но ее пышная грудь и из этой умеренности очень прилично выпирала. Да и вся она, с красивой прической под названием «Тюльпан» и в туфельках на каблучках, казалась очень взрослой, самостоятельной и независимой.
Якушев тоже хорошо выглядел: в черном костюме старшего брата, в котором тот недавно женился, в его же белой рубашке и ярком полосатом галстуке. Темные густые волосы он зачесал назад и даже намазал чем-то блестящим, отчего напоминал актеров немого кино. Галочка не хотела на него смотреть вообще, но все-таки посмотрела, и вышло, что они встретились с Колькой взглядами. Галя отводить глаза не стала: к чему? А вот Якушев сразу отвернулся, будто бы смотреть на нее ему было противно. Галочка видела, что всю шею его залила краска. Это ей понравилось: все же помнит кошка, чье мясо съела.
После торжественной части Галочке не удалось сразу уйти, потому что Людмила Константиновна собрала под руки-крылья всех своих девочек и в который раз начала расспрашивать о том, как они собираются жить дальше и часто ли будут навещать родную школу. Галочку Людмила Константиновна особенно любила, потому что та очень хорошо писала сочинения, и девушке никак не удавалось вырваться из ее объятий.
Пока беседовали со своей классной руководительницей, молодые люди успели отодвинуть к задней стене зала все стулья, освободив таким образом место для танцев. Надо ли говорить, что первой из динамиков полилась мелодия «Школьного вальса». Директор школы, Иван Митрофанович, тут же подхватил молодую учительницу математики Ольгу Петровну и закружил ее по залу. Они танцевали так красиво, что Галочка невольно засмотрелась. Потом к директору с математичкой присоединились несколько родительских пар, а после – Людмила Константиновна заставила своих парней пригласить на вальс учителей. Не все молодые люди умели танцевать вальс, а потому только топтали учительницам ноги, но те на них совершенно не сердились, а лишь смеялись и пытались наскоро научить танцевальным движениям.
Галочка смотрела в зал и улыбалась. Она поймала себя на том, что в глазах дрожат слезы. Она последний раз видит этот зал, своих учителей, и директора, и любимых школьных нянечек, и деловую мужиковатую завхозиху, которая вела самый строгий учет половых тряпок и даже мел всегда выдавала только по счету. Все сейчас казалось девушке трогательным, близким и родным. Ей совсем не хотелось уходить домой, но она понимала, что придется. Сейчас закончится вальс, посвященный учителям, и она станет лишней на этом красивом празднике. Галочка подумала, что она постоит рядом с Людмилой Константиновной еще немножко, подождет, когда в школьной радиорубке сменят пластинку, и уйдет как раз тогда, когда юноши начнут приглашать своих одноклассниц.
Из динамика полилась песня Анны Герман «Танцующие Эвридики», которая только-только начинала входить в большую моду. Галочка несколько задержалась в зале, и к ней подошел Сашка Вербицкий. Она даже не сразу поняла, что он от нее хочет, а потому заранее испугалась и вжалась чуть ли не в грудь своей учительницы.
– Ну что же ты, Галя! – Людмила Константиновна легонько оттолкнула от себя свою ученицу. – Саша ведь тебя приглашает!
Бежать Галочке было некуда, и она на ватных ногах пошла к центру зала вслед за Сашкой, который при этом еще и держал ее за руку на виду у всех. Когда Вербицкий положил девушке на талию свою горяченную руку, ей показалось, что тонкий капрончик маминой кофточки расплавился и прилип к спине.
Анна Герман, как всегда, пела красиво и проникновенно. У Галочки от ее пения мягчело и горячело в груди, но она старалась не расслабляться. Ее теперь никакими трогательными песенками не собьешь. Знает она, до чего в конце концов дотанцуются эти Эвридики.
И все же волшебный голос замечательной польской певицы заставил девушку на некоторое время утратить бдительность. Именно в этот момент Вербицкий приблизил к Галочкиному уху свои губы и сказал то, что ему не стоило бы говорить:
– Я люблю тебя, Галя…
Бедную Галю Харину будто ударило током. Якушев тоже нашептывал примерно то же самое, когда стягивал с нее халатик. Она отшатнулась от Сашки, как от Змея Горыныча, дохнувшего ей в ухо пламенем, и со всех ног бросилась от него из зала, расталкивая танцующие пары. Было все равно, с каким удивлением все смотрели ей вслед и как до побелевших губ растерялся Вербицкий, оставшийся в одиночестве посреди зала.
Галя хотела выскочить из школы, но возле входных дверей стояли директор школы с капитаном милиции, который помимо исполнения прямых должностных обязанностей исполнял еще и роль отца одного из Галиных одноклассников. Таким образом, спасительный путь на улицу для девушки был отрезан. С минуту задержавшись в вестибюле школы, Галочка бросилась вверх по лестнице к своему классу, который находился на втором этаже. Она отсидится там, а потом, когда Сашка успокоится и пригласит на танец кого-нибудь другого, а директор с милиционером покинут пост у двери, она и уйдет тихохонько домой.
До своего класса Галочка не добежала, потому что из туалета мальчиков ей навстречу вдруг вышел Васька Лагутенок из параллельного одиннадцатого и загородил дорогу.
– И куда же мы так несемся? – развязно спросил ее Васька и даже попытался приобнять. Девушка вырвалась и отскочила к стене. Лагутенок тут же уперся обеими руками в стену с двух сторон от Галочки, и она таким образом оказалась в настоящем капкане. Васька, совсем как Вербицкий, приблизил к ее уху свои губы и гораздо более противным голосом проговорил: – Не на свиданку ли летишь, Харя ты наша тонконогая?
Галочка почувствовала, что от него сильно пахнет спиртным. Это было неудивительно, потому что
