– Мы умираем за победу нашего народа, за наших детей и счастливую мирную жизнь на земле.
Ей больше не дали говорить, выбив с силой подставку из-под ног. Вера умерла как героиня, за Родину, за русский народ и его победу.
Дети стояли с Аней и Таней в толпе и плакали, было невыносимо смотреть на эти не по-детски скорбные лица. Когда тело закачалось в воздухе, младший сынишка с криком: «Мамочка!», – бросился по снегу к виселице:
– Мама, не умирай, ведь я же люблю тебя!
Один из солдат с криком: «Цурюк! Назад!», – выпустил автоматную очередь в землю, чтобы припугнуть мальчика. Мальчик упал. Таня рванулась и, побежав к Жене, накрыла его своим телом. Толпа ахнула, недовольно зашумела, показывая на солдата. Солдаты всполошились, послышались крики в сторону Тани:
– Назад! Стрелять буду!
Но комендант махнул перчаткой солдату, и дал команду: «Не стрелять!», – ему не хотелось расстреливать детей.
Послышалась речь, переводчик перевел:
– Так будет с каждым, кто будет помогать партизанам, мы узнаем о любом вашем шаге. Те, кто не будет подчиняться нашим законам, будут расстреляны и повешены. А сегодня все молча расходитесь по домам.
Люди были напуганы тем, что произошло на площади, было до глубины души жалко Верочку, всеобщую любимицу, комсомолку, учительницу.
Таня подняла Женю, он дрожал и всхлипывал, то и дело повторяя: «Мама, мама…». Таня обняла его и повела за руку домой, успокаивая, как могла. По дороге она увидела отца Александра с крестом, он издалека крестил повешенных, помогал их душам, читая молитву за упокой. Полицаи, завидев его, прикрикнули, что, если поп не уйдет отсюда, то окажется рядом с ними. Отец Александр повернулся и пошел, но по дороге сказал:
– Ничего, безбожники, бог с вас спросит строго, вы еще ответите за страдания и слезы людей.
Холод и мрак войны
После казни Веры и Сергея их тела висели в центре села целую неделю. Это немцы делали для того, чтобы вселить страх в души людей и тем самым показать, что значит помогать партизанам.
Проходя мимо повешенных, Таня подошла к ним совсем близко. Присмотревшись, она увидела у них на груди таблички. У Сергея была надпись: «Смерть партизанским бандитам!». У Веры табличка была сорвана и лежала на снегу, на ней значилось: «За Родину, за Сталина своих детей оставила!».
Видимо сам Давыдов, здесь приложил руку к этим надписям – было известно, что до войны он занимался стихоплетством, писал различные агитки, плакаты.
Дед Гриша говорил, что в один из дней, часа в 4 утра у ног дочери стоял отец Веры, Федор. Пробравшись к виселице и рискуя жизнью, он просил прощения у дочери, что не уберег ее и внуков от беды. Федор сорвал табличку и бросил на землю со словами:
– За Сталина! Мы сами будем бороться за жизнь наших детей, за победу.
Он сжимал зубы, было нестерпимо больно видеть, какие муки приняла его любимая дочь. Он поклялся мстить проклятым немцам, пока в жилах течет кровь. Федор дворами пробрался к деду Грише, постучал в его спальню условным стуком. Дед вышел тихо, чтобы не привлечь внимание, и переговорил с ним. Федор попросил похоронить Веру на кладбище, позаботиться о её детях Веры, и добавил: «Потом сочтемся».
Староста разрешил снять трупы и предать земле только через неделю. Веру и Сергея похоронили на кладбище, где собрались все, от мала до велика, чтобы проститься с ними. Отец Александр отслужил молебен по погибшим от рук врага. Таня принесла два букетика с ягодами калины и положила на могилки. Она верила в то, что ее цветы будут согревать умершие души, и в сердцах людей останется светлая память о них.
Детей Веры решено было отвести к родной бабушке, матери Веры, которая жила на хуторе Поповское, в пяти километрах от села Глинное. Мать Веры, узнав о таком горе, впала в беспамятство. С детьми отправили Аню, присмотреть за ними, пока бабушке не станет лучше. Около двух месяцев Аня жила с детьми и помогала во всем по хозяйству.
Рабыни для Германии
Немцы продолжали свирепствовать в деревнях и селах Брянской области. Они ввели строгий контроль за скотиной, запасами продуктов в каждом подворье, а также наложили продуктовый налог на население. Стали составлять списки трудоспособных и крепких молодых девушек для отправки на работы в Германию.
Сначала предложили добровольно записываться в списки, но желающих не нашлось. Тогда стали хватать девушек на улице, выводили из домов. Первыми отправили Алену Фирсову, Марию Епещенкову, Настю Калинину и других девушек из соседних деревень. Их повезли на немецкой машине, затем поездом в рабство в Германию. Многие плакали, пытались спастись бегством, но дуло автоматов возвращало их к машине. Молодые русские женщины в Германии были очень нужны, поэтому был приказ в них не стрелять.
Весной, когда набирали очередную группу женщин, нагрянули в дом за девушкой Акулиной Абашиной. Мать, увидев гостей, заявила, что дочь лежит хворая. Окунь подскочил к кровати, сдернул одеяло, девушка соскочила и побежала на улицу. Окунь догнал, грубо толкнул в спину, Акулина упала и закричала. Полицаи схватили ее, поволокли в сборный пункт, в комендатуру. Акулина всю дорогу орала истошным голосом. Таня из окна смотрела на свою подругу детства, которая была старше ее на 3 года, и плакала – это было ужасное зрелище. Мать Акулины бежала следом и кричала:
– Отдайте, гады, мою дочь, что же вы делаете!
– Полицаи грубо наорали на Акулину, закрыли ее в сарае, а матери под угрозой расстрела велели идти домой.
Итак, немцы забирали молодых людей, девушек и парней в рабство в Германию. Многих увозили батрачить на панов в Западную Украину. Были и такие, которым удалось отвильнуть от рабства и остаться дома. Люди видели, что Рима Абашина и Акулина Редина остались в селе.
Однажды Наталья торопилась по своим делам, на ростынях, ей довелось встретиться с этими женщинами. Они стояли и о чем-то между собой оживленно говорили, громко смеясь. Несмотря на тяжелое военное время, они выглядели вполне упитанными и хорошо одетыми. Когда Наталья поравнялась с ними, Акулина первая обратилась к ней:
– Здорово, Наталья! Как поживаешь, что нового? Как твои девки, что-то не видно их, может в Германии уже? Или спрятались они у тебя и отсиживаются в подполье?
– А ты чего это раскудахталась! Мои девки не прячутся и в Германию не поедут, а ты вот скажи лучше, чем вы отмазались? – Наталья разозлилась, ей не понравился тон разговора и допрос, какой ей учинили эти подруги.
– А твое какое дело, мы с Риммой знаем, как и чем можно отмазать. Может, и тебя просветить? – захохотала
