Именно тогда каким-то чудом, среди горы старинных книг, добытых со всех концов Земли, он нашел лазейку, надежду. Заклинание настолько сильное, что голова болела и кровь шла носом просто от взгляда на текст. Заклинание, которое можно произнести один раз в жизни. От которого нет защиты и которое невозможно обратить вспять.
Сущность погибшего можно вернуть. Жизнь за жизнь, чтобы сохранялось равновесие. Одна придет, но другая должна уйти. Сложность заключалась в том, что вернуть сущность можно лишь в бессмертное существо. Потому заклинание затерялось в веках. Бессмертных, по-настоящему бессмертных, можно пересчитать по пальцам одной руки. И никто из них точно не позволил бы Фениксу сотворить с собой подобное.
За столом не сиделось. Видар встал и подошел к стене, за которой раскинулся вечерний город. Он видел, как менялось все вокруг. Последние лет десять – особенно сильно. Ходили слухи об искусственном интеллекте, но пока что дальше них дело не шло.
А ему нет дела до ИИ, до остальных. Он выкопал себе яму, свалился туда и сидит по горло в дерьме.
Феникс ладонями облокотился о стекло, прохладное даже в такую жару. Далеко внизу машинки казались игрушечными.
Он помнил, как присматривался к фейри. Людей изначально даже не брал в расчет, слишком хрупкие. К сожалению, и фейри не подходили. Да, живут долго, да, весьма крепкие и многое могут выдержать, но не бессмертные.
Тогда и пришла идея найти ту, которая сможет принять его огонь. Видар гнал от себя мысли, что Алиана недостаточно любила его, потому и сгорела в пламени Феникса. Скорее всего, это он проявил неосторожность, согласился с ее желанием и поторопился.
Но годы шли, а новая любовь не возникала. Женщины вились вокруг Видара, но ни в одной не видел того, чего хотел.
Пока не появилась Аврора.
Он сам не понял, как все произошло. В тот момент, перед тем, как сгореть в своем пламени, вдруг ощутил теплую волну. Такую, что на миг зашлось сердце. Та девочка, что только родилась, понимала. На что он идет. Не осознанно, конечно, но ее магия ощутила поступок Феникса. И его в тот момент не просто любили, его обожали.
Кто сказал, что любовь должна быть взрослой женщины ко взрослому мужчине? Любовь ребенка порой гораздо сильнее, так как она всепрощающа.
Уже почти сгорая, в последний миг, он сумел передать ей часть пламени, одновременно шепча заклинание. То, которое врезалось в его память. И лишь после этого упал в небытие, чтобы очнуться далеко, в заранее выбранной семье.
Все эти годы он ждал, надеялся, что его затея сработала.
Теперь же готов был перегрызть себе горло за тот поступок.
Но как он мог догадаться, что полюбит Нию за то, что она – это она?!
Хорошо, что в его кабинете больше никого не было. И никто не мог попасть без предварительной договоренности. Иначе удивился бы, когда Видар вдруг с размаху упал на колени.
Его захлестнуло огненной болью. Связь с Нией натянулась как струна, опасно зазвенела. Что-то происходило. Что-то очень плохое.
***
Этот сад находился в глубине дворца. Под стеклянным куполом буйно цвели кусты и деревья, белели дорожки из мелкого светлого камня, где-то журчал небольшой водопад. И кругом порхали бабочки. Яркие, с большими крыльями, они радостно носились среди цветов.
От сладкого запаха здесь немного кружилась голова.
Вверх-вниз…
Качели крепились к мощной ветке дерева длинными прочными лианами. И все они цвели мелкими цветами всех оттенков. Мои ладони скользили по нежным лепесткам, пока я бездумно следила за движением пола под ногами.
Вверх-вниз.
- Ния!
Подняла взгляд и поняла, что Алистер до сих пор здесь. Забавно, но после того, что случилось, у брата приступы как корова языком слизнула. Серьезно. Настолько злым и сосредоточенным я его еще не видела. Всегда в нем ощущалось напряжение, скрытый страх, что вот-вот очередной приступ выведет его из строя на пару дней. Не этого ждут от наследника Двора Теней.
И вот сейчас он стоял передо мной, скрестив руки на груди, в черно-зеленом одеянии и с собранными вверх волосами. Я как-то вяло отметила, что вокруг его ног и дело начинали вихриться тени. Подобное наблюдала лишь у отца. Да, братец растет.
- М-м-м? – все, что смогла произнести.
После нервного срыва, после долгой истерики я впала то ли в глубокий сон, то ли в кому и очнулась лишь через два дня, напугав родных. Эмоции точно замерзли, покрылись толстым слоем льда. Где-то глубоко внутри бушевала и боль, и ярость, но снаружи я не могла их никак выдать. Да и мысли текли вялые, похожие на уснувших рыбин.
- Может, хватит качаться? Может, попробуем поговорить?
- О чем, Алистер? Переливать из пустого в порожнее? Я уже поняла, что лечения нет.
Вот прямо услышала, как заскрежетали зубы брата.
- Сложишь лапки?
- Ну почему? Постараюсь насладиться отпущенным мне временем. Алистер, что ты предлагаешь? Процесс запущен, - мое горло словно сжала невидимая рука, оттого вышло чуть сипловато, - он был запущен с момента моего рождения. И толку от того, что мы все узнали – ноль. Я могу сколько угодно его ненавидеть, пытаться убить и так далее – выхода нет. Он сумел добиться своего.
Его имени я не называла. «Он» и «он». Боялась, что если назову, то все, что бурлило глубоко внутри, все же вырвется наружу. Пусть лучше так, подо льдом прячется.
- Но мы затормозили перерождение.
- То, что я полностью обратилась в Феникса ускорило процесс.
- Ты узнала о предательстве. Твоя чувства сейчас немного ее блокируют.
Вверх-вниз… качели остановились, и я спрыгнула на чуть
