– Я ничего не могу вам гарантировать.
– Нет? – Евгений Иванович смотрел на следователя, как на палача. Кажется, тот тоже это почувствовал. По крайней мере, он сменил тон и заверил Евгения Ивановича, что без экстремальной необходимости к нему на работу не поедут и не позвонят, что это просто формальность, что так положено. Совершенно убитый, мой клиент продиктовал данные. А потом он потерял всю свою агрессию и принялся умолять. Страх пришел на место ярости. А с ним и откровенность, которую я так долго пыталась в нем найти.
– Адрес. Должность, – невозмутимо спрашивал следователь. – Ваш телефон мы заберем для более глубокой проверки. Можете позвонить мне вот по этому номеру, я вам скажу, когда вы сможете его забрать.
– Но я не могу без телефона! Мне по работе могут позвонить. Даже завтра, – и Евгений Иванович посмотрел на меня, как олененок Бэмби, которого вот-вот пустят на котлеты.
– Это не наши проблемы. Мы действуем по закону.
– А конфиденциальность? Вы же обязаны. Да? Мне нельзя сейчас терять работу. Я женщину встретил, с ребенком. Мне нужно… нужно… Может быть, я решу жениться. Чужой ребенок – это же ответственность, понимаете. Не могу я потерять работу. А, кому я все это говорю! – Евгений Иванович всплеснул руками и вдруг посмотрел мне в глаза. Раненый Бэмби. Я невольно прикрыла рот ладонью. Ни разу, ни на секунду я не заподозрила его в том, что он влюблен. Самый черствый, напряженный, готовый броситься в драку, все измеряющий деньгами – он хотел жениться? На женщине с ребенком? Поэтому-то он так хотел повышения, ради своей будущей семьи? Любовь – это всего лишь инстинкт? Поэтому он ходил ко мне?
– Я куплю вам новый телефон, – сказала я. – Я куплю вам его прямо сейчас. Вот выйдем из дома – и в салон. Только не нервничайте.
– Да не надо, – махнул рукой Евгений Иванович. – Чего уж там.
– Нет, надо. Мне надо. Это все… из-за меня же.
– Я все же так понял, что это все – из-за вашего мужа, разве нет? – переспросил Евгений Иванович.
– Нет. То есть да, но это ничего не меняет. Знаете, я правда хочу сделать хотя бы это. Ничего остального я изменить не могу, но это-то в моей власти, – настояла я. Поменяете сим-карту – и все. На работе никто не заметит. Девушка ваша не заметит.
– Ей тридцать два, – зачем-то уточнил Евгений Иванович. – А сыну восемь. Я не уверен, что это все – хорошая идея. Он же никогда меня не будет считать настоящим отцом. Знаете, сколько конфликтов на этой почве бывает? И я ничего не могу поделать, не люблю я его. Не то чтобы я к нему плохо относился, но, знаете, нет мне до него дела. Я могу с ним чай попить, могу в зоопарк сходить. Тут как-то мы с ним идем домой из школы, а он спрашивает меня, будем ли мы с его матерью жениться. Я онемел, не знал, чего ответить. А он и ждать не стал, сказал, что сам бы ни за что жениться не стал. Потому что это ж надо с чужой девочкой жить в одной комнате.
– Мы почти закончили! – крикнул кто-то из комнаты.
– Есть что-то?
– Ни черта, Максим Андреевич.
– Вы шли с ним из школы?
– Я иногда его забираю. Раньше заканчиваю. – Голос у Евгения Ивановича дрожал. – Знаете, говорят, чужих детей растить в сто раз сложнее, чем своих.
– А вы сможете вот так просто взять и от них уйти? Просто потому, что так будет рациональнее? – спросила я. Евгений Иванович сначала хотел что-то ответить, но затем отвернулся и принялся заново раскладывать вещи внутри распотрошенной при обыске сумки. Я знала совершенно точно, что он сейчас чувствует. Что чувствуешь, когда решение уже принято внутри себя и ты пытаешься его осознать, справиться с ним, бороться с ним, просто его пережить. Любовь – это никогда не просто. Напротив, она разрушительна, как ураган Ирма, а когда она уходит, все лежит в руинах, засыпанное песком. И остается только радоваться, что вообще уцелел и выжил. Рациональное мышление – этот роскошный дар природы – не работает, когда речь идет о любви. Просто инстинкт, но какая разница? Мы следуем ему с упорством Жанны д’Арк.
Я следую ему, и вот куда я пришла.
– Максим Андреевич, там понятые уехать просятся, – в двери появился невыразительный мужчина в куртке из искусственной кожи. – Им за ребенком в садик надо.
– Пусть ждут, – отрезал следователь. Я вздохнула и покачала головой.
Глава четвертая. Свинская эктомия
– А что, ваш муж не придет? – спросила меня Елена Михайловна доброжелательным тоном вежливого незнакомца на вечеринке. И достала из холодильника приличных размеров кусок свиного окорока. Услышав вопрос, я вздрогнула. Меньше всего я хотела обсуждать дела моего мужа с матерью Игоря. Меньше всего я хотела вообще говорить о Сереже.
– Не сможет, к сожалению, – сказала я максимально естественно. Просто жена, которая переживает, что будет праздновать Крещение без мужа. Кухня была уютно завалена продуктами для будущего пиршества, на подоконнике стояли ровные ряды газировки и немножко бутылок с красным вином. Пахло тмином, уксусом, а больше всего терпким молотым перцем, который щекотал ноздри и заставлял нас время от времени чихать. Коляска, в которой мирно дрыхла Василиса, стояла на балконе, а Вовка в комнате пялился в телевизор. Обычно его невозможно остановить, он носится как угорелый, за исключением случаев, когда я включаю его обожаемые «Тачки» – их он может смотреть по кругу без остановки.
Забавно, что вместе с ним «Тачки» смотрели еще два «дитятка» – Игорь и его отец. Мы же, «девочки», трудились на кухне.
– Он все еще в командировке? Ну нельзя же так много работать! – сказала Елена Михайловна, протирая мясо бумажными полотенцами. Затем она включила воду в кухонном кране и принялась мыть руки. Мы собирались сделать нечто вроде шашлыков, только без угля, в духовке. Шашлыки по-московски – так сказал Игорь Апрель, великолепный парень моей сестры. Кусок был огромным – целая свиная нога с копытцем – и смотрелся неуместно на столешнице стандартной кухни. Фая и Игорь ждали, когда достроится их новостройка в Новых Черемушках, а пока мы с трудом помещались в их съемной, стерильно чистой однокомнатной квартире.
– Да, Лиза, сколько можно работать! – поддела меня Фаина, и я только фыркнула в ответ. С возрастающим изумлением я смотрела на продолжающую мыть руки Елену Михайловну. Она мыла их медленно, методично, палец за пальцем, каждый сантиметр кожи.
– Хирург. Она хирург, – тихо бросила мне Фая. – Не то что Сережа.
– Да ну тебя, – беззлобно отмахнулась я, а Фая рассмеялась. Безработица для моего мужа была состоянием нормы, как говорит Малышева в своей программе «Жить здорово», но сестра никогда не упускала
