Судьба перевербованных финских агентов Осипова и Пахомова сложилась драматично. 4 января 1944 г. использовавшийся в радиоигре агент-радист Осипов военным трибуналом Карельского фронта осужден к 15 годам ИТЛ с поражением в правах на пять лет; в тот же день агент-разведчик Пахомов был осужден к 10 годам ИТЛ. 16 мая 1944 г., отбывая наказание в лагере, агент Пахомов был осужден военным трибуналом войск НКВД КФССР по ст. 58–14 (контрреволюционный саботаж) УК РСФСР еще к 10 годам ИТЛ. Неотбытый срок по предыдущему приговору был присоединен к последнему. Содержался в Няндомской трудовой колонии (Архангельская область)[536].
Агенты Петрозаводской разведшколы Крюков (Василий Иванович Давыдов) и Сахаров (Евгений Васильевич Востряков) были выброшены на парашюте в 3 часа ночи 20 августа 1942 г. в 35 км западнее г. Беломорска. Из биографии Давыдова известно, что в 1932 г. он был осужден на 10 лет по закону от 7 августа 1932 г., после отбытия наказания работал на Сегежском бумкомбинате. В РККА призван 19 июля 1941 г., в плен к финнам попал 1 августа 1941 г. на Ребольском направлении Карельского фронта. Обучался в Петрозаводской разведывательной школе финской разведки с 15 июня по 15 августа 1942 г. под кличкой Крюков. Востряков, псевдоним Сахаров, уроженец с. Повенец Медвежьегорского района КФССР, был призван в РККА 14 июня 1941 г. Проходил службу в 337-м стрелковом полку, 9 сентября 1941 г. в районе Шуи (КФССР) был пленен финнами. Окончил курсы радистов Петрозаводской разведшколы.
Давыдову было дано задание: выявить, какие имеются штабы РККА и их размещение в районе г. Беломорска; в каких местах находятся госпитали и количество в них раненых; есть ли английские и американские войска в данном районе; моральное состояние командного и рядового состава РККА, местного населения; какие и где расположены наркоматы КФССР; обеспечение продовольствием местного населения; где установлены зенитные точки, аэродромы, количество и типы самолетов. Задание было рассчитано на 45 дней, информацию предлагалось передавать по рации и обратно возвращаться пешим ходом, перейдя линию фронта в районе с. Паданы. При приземлении разведчики потерялись.
Давыдов задания не выполнил, да и не имел намерения выполнить. Сам он позднее на допросах показал: «Мы с напарником условились, что как только мы приземлимся, то задание выполнять не будем, а пропьем деньги, полученные в разведке, а затем уже явимся в НКВД, что позже я и сделал»[537].
Однако Давыдов не сразу пошел сдаваться органам безопасности. 31 августа 1942 г. он выехал в Вологду искать своего напарника, где до 5 сентября жил в Доме крестьянина. В Вологде встретился с Востряковым, с которым 5 сентября выехал в Беломорск, где они пробыли до 10 сентября 1942 г. И только в этот день Давыдов сдался органам НКВД. По его данным был задержан его напарник — разведчик Востряков. Несмотря на то что Давыдов не сразу явился в советские органы безопасности и три недели провел на «свободе», он не был арестован, а с санкции 2-го Управления НКВД СССР был передан в Управление контрразведки СМЕРШ Карельского фронта для перевербовки и дальнейшего использования[538].
Что касается Вострякова, то его задание тоже было рассчитано на полтора месяца и заключалось в следующем: установить наличие войск в Вологде, Кирове, Котласе; движение железнодорожных составов в этом регионе СССР; моральное состояние местного населения. При себе он имел 4 тыс. рублей, воинское удостоверение, чистые банки командировочных удостоверении, восемь бланков продовольственных аттестатов. 19 августа Востряков прибыл в Вологду, остановился в Доме крестьянина, где познакомился с неким А. Г. Сорокиным, прибывшим из Волховстроя в командировку. По его предложению 21 августа они уехали в Горький, где остановились у жены Сорокина. Там они прожили до 31 августа, обратно в Вологду прибыли 2 сентября, а 3 сентября Востряков встретил в Вологде своего напарника Крюкова (Давыдова). Затем они выехали в Беломорск, где Востряков и был арестован 10 сентября на основе показаний Давыдова. На допросах Востряков заявил: «Я не собирался и не пытался собирать данные разведывательного характера, т. к. обратно к белофиннам возвращаться я не собирался. Как только я был сброшен с самолета, я сразу поставил перед собой задачу явиться в органы НКВД, но у меня были деньги и мне хотелось немного погулять, так как 10 месяцев я жил в худших условиях, чем в тюрьме»[539].
Следует отметить, что работа по перевербовке агентуры разведшкол противника особенно усилилась в 1943–1944 гг. Так, сотрудниками военной контрразведки в 1943 г. был арестован агент немецкой разведывательной школы в г. Рованиеми Гудок (Николай Андреевич Колесов). Он был перевербован и снова заброшен за линию фронта с целью еще более глубокого внедрения в немецкую разведшколу вместе с агентом Зориным (Михаил Васильевич Рожков), причем Гудок и Зорин не были расшифрованы друг перед другом.
Зорин вернулся на советскую территорию в июле 1943 г. вместе с пятью военнопленными, бежавшими из немецкого плена. У военных контрразведчиков возникли сомнения в правдивости его показаний. Он был помещен на конспиративную квартиру для проверки. К нему подселили советского агента Цветкова, который вошел в доверие к Зорину и раскрыл его как немецкого агента, завербованного немецкой разведшколой в Рованиеми. Зорин действовал не по легенде, а передал противнику всю информацию о своей подготовке в советской разведшколе, в том числе сдал и агента Гудка[540].
На войне учились обе стороны. С 1943 г. финская разведка стала организовывать «групповые побеги из плена советских военнопленных», внедряя в эти группы своих агентов. Иногда включали в «группы побега» нескольких агентов без их расшифровки друг перед другом. В июле 1943 г. из немецкого плена бежала группа военнопленных в составе пяти человек. Но в этой группе был зафронтовой агент УКР СМЕРШ Карельского фронта Ершов, который на допросе показал, что побег был инсценирован немецкой разведкой, создавшей условия для побега. В группу были включены немецкие агенты с целью внедрения в советские разведшколы.
Аресты агентов финской разведки, многие из которых сами добровольно являлись в органы безопасности, их перевербовка позволили карельской контрразведке уже к июлю 1943 г. получить информацию на 64 курсанта Петрозаводской разведшколы. Обобщив все полученные материалы, 2-й (контрразведывательный) отдел НКВД КФССР направил в адрес 2-го Управления НКГБ СССР «Справку о Петрозаводской разведшколе» (№ 2/5282). В этом документе на 13 листах была информация о Петрозаводской разведывательной школе: расположение школы; кадровый и преподавательский состав; программа учебы; способы переброски разведчиков, их снаряжение, способы и средства связи, сроки выполнения задания.
