– Старый чернокнижник нужен мне для исполнения моих планов, – теперь Грушницкий выглядел отрешенным, а голос его был лишен каких-либо эмоций. – Я сделал его своим слугой. Он будет убивать для меня – и даст мне знания, которыми владеет сам. Когда я все узнаю, то отпущу его. Душа старика и так уже настрадалась.
Брови Егора поползли вверх.
– Ты воскресил его?!
– Не далее, как вчерашней ночью, – кивнул Грушницкий. – Время пришло, Егор. Я просто не мог больше ждать.
– Слушай, Ян, – Егор автоматически сунул в рот ломтик ветчины – исключительно от волнения, есть ему уже совершенно не хотелось, как и выпивать. – А мне ты зачем обо всем этом рассказываешь?
– Как это – зачем? – искренне удивился Ян. – Ты же мой друг, Егор, самый мой близкий друг. Мы вместе должны сделать это. Я очень рассчитываю на твою поддержку. У нас все получится – ведь в Ростове концентрация мертвецов выше, чем в любом другом городе Европы. Это будет прекрасное войско. С ним мы быстро прижмем людишек, прихлопнем Хнарта, и будем править городом, поделив его на две части.
«Людишек. Вот ты и выдал себя, Грушницкий. Твоя гордыня возобладала над здравым смыслом. Ты больше не Темный маг. Ты – самый настоящий Черный».
– Ага, и сотрем в порошок всю репутацию Темного дела, – хмыкнул Киреев. – Ты не подумал о том, что скажут Высшие?
– Не сомневайся, я все предусмотрел, – глаза Грушницкого вновь заблестели, как у исследователя, приблизившегося к разгадке сокровенной тайны мироздания. – Сначала, конечно, кое-кто из них возмутится нашим самоуправством – но не все, далеко не все. А по некотором размышлении они поймут, что я был прав, и одобрят наши действия. Ведь это нужно не только нам с тобой, Егор. Это нужно Тьме…
– А я вот склонен думать, что это нужно только тебе, – покачал головой Егор. – Извини, дружище, но я – пас. И тебе не советую с этим связываться.
– Что значит – «пас»? – вскинулся Ян. – Ты отказываешься мне помогать?
– Если ты так ставишь вопрос, то да – отказываюсь. Ты же фактически суешь голову в петлю.
– Да как ты можешь?! – Ян вскочил, едва не опрокинув стул. – Я пришел к тебе специально для того, чтоб поделиться своими планами. Я так рассчитывал на тебя, так надеялся. А ты… Да ты же просто плюнул мне в душу!
– Странно мне такие речи слышать, – сказал Егор. – Смотри – ты с чего этот разговор начал? С того, что меня за Уманского торгаша корил. А теперь сам такие вещи предлагаешь, что на пятьсот Умансков потянут. Где логика, Ян?
– Так потому и корил, что очень уж несвоевременно ты это сделал, – отбросив наползшую на глаза прядь, молвил Грушницкий. – Считай, в тот самый день, когда я начал действовать. Я беспокоился просто – вдруг теперь шухер какой поднимется. Что ж, Егор, раз ты свой выбор сделал, то я, пожалуй, пойду. Но я не отказываюсь от нашей дружбы. Для тебя всегда найдется место в моей команде, – Ян поднял с пола сумку, развернулся и шагнул к выходу.
– Думаешь, я смогу так просто отпустить тебя после того, что ты мне поведал? – сказал ему вслед Егор.
– Гадес Великий! – вырвалось у Грушницкого. В устах Темного мага это означало примерно то же самое, что «О, Господи!» для человека христианской традиции. Мгновенно сбросив мешавшую правой руке сумку, Ян развернулся к Кирееву. – Я же все тебе рассказал! – молниеносным движением кисти некромант послал в не оправдавшего доверия друга магический заряд. – И о том, что уже сделал, и о том, что еще предстоит! – еще одна серебряная молния слетела с пальцев его левой руки.
– Прости, Егор, – сказал Ян, стоя над распростертым на полу телом Киреева. – Так было нужно. Я не мог допустить утечки.
Глава 10
Маленькие помощники папы
Гопник-алкаш Толян Подселенов сидел в засаде. То есть, стоял, конечно – торчал столбом на углу двух околоцентральных улиц, одну за другой куря дешевые папиросы. Но именно, что в засаде – Толян поджидал прохожего потщедушней, который не смог бы оказать ему сопротивления.
Последние десять лет – с момента возвращения из армии – жизнь Подселенова была тесно связана с крепкими напитками. Поиск денег на выпивку, сам процесс употребления спиртного, жесточайший отходняк, а после – поиск денег на опохмелку, и она, родимая, когда плавно, когда – не очень, перетекающая в новую пьянку. Эти компоненты и составляли круговорот существования тридцатилетнего ростовчанина Анатолия Подселенова.
Да, ему было тридцать. Но выглядел Толян на пятьдесят – причем, пятьдесят не самых удачных лет. Но самого Подселенова собственный внешний вид нисколько не заботил. Заботило его лишь то, удастся ли хорошо выпить (в понимании Толяна «хорошо» означало количественный, а не качественный аспект) сегодня, завтра и послезавтра.
Первые пять лет после армии Подселенов был алкоголиком тихим и безобидным – закона он не нарушал, и даже время от времени устраивался на работу, откуда, впрочем, вылетал после первой же получки и неизбежно следовавшего за ней запоя. Но с течением времени Анатолий опускался все ниже и постепенно дошел до нынешнего своего состояния – человека, который ради лишнего стакана самогона или портвейна не побрезговал бы даже убийством. Правда, чтобы осуществить такое, у Подселенова, что называется, кишка была тонка. Но мысли подобного толка посещали его неоднократно.
Менее тяжкими видами криминала Толик давно не гнушался. Не раз и не два опустошал он карманы случайных ночных собутыльников, тянул алюминиевые ведра и тазы из соседских дворов, а также отбирал телефоны и деньги у одиноких школьников. Несмотря на свой достаточно грозный вид – набранная в молодые годы комплекция каким-то чудом сохранилась за десять лет беспробудного пьянства – в душе Подселенов был донельзя труслив. Он никогда не пристал бы к тому, в ком чувствовал хотя бы равного по силам.
Чутье обмануло Подселенова лишь однажды. Он уже не помнил точно, когда именно это случилось – сегодня? Вчера? Позавчера? Но образ длинноволосого парня, с которого Толян рассчитывал сбить пару червонцев на опохмел, но крепко при этом обломался, до сих пор периодически вставал перед глазами.
– У, гнида, – сквозь
