серьезней: какая-то там жалкая сетчатка или дырка в желудке! Посмотрим тогда, к кому станет бегать в больницу эта жалостливая Казакова!
Выпить уксуса Кравцову не удалось, потому что, как только он пришел домой, мамаша тут же заставила его пропылесосить всю квартиру, вытрясти половики, а потом вдруг нежданно-негаданно дала денег на новые кроссовочки, которые он у нее уже давно клянчил. Пожалуй, есть смысл сначала износить новые кроссовки, а уж потом и… Уксус подождет. Он всегда в продаже имеется, даже если мамаша к тому времени свой истратит.
Кристина Кирьянова вышла из женской консультации во встревоженном состоянии. Немолодая суровая врач сказала, что она беременна. Конечно, сейчас уже май, она вполне успеет сдать экзамены и, если повезет, даже поступить в институт. Никто ничего не заметит, но что потом? Может быть, сделать аборт? Страшно. Говорят, что после первого аборта вообще никогда не будет детей. И почему она так безоглядно бросилась в объятия Краевского? Где были ее мозги? Умные девчонки всегда таскают в сумках презервативы! И Минздрав без конца предупреждает, и телевидение! Краевский тоже хорош! Мог бы подумать о последствиях. Хотя, конечно, она сама во всем виновата: устроила, понимаешь, стриптиз! Разве в такой ситуации вспомнишь о презервативе! Как-то он был в тот момент неуместен! Испортил бы весь спектакль!
А Игорь все лежит, не встает. Любит ли его Кристина? Она не знает… Ее по-прежнему тянет к нему, но не так, чтобы слишком. Если бы он был здоров и они продолжали встречаться, то, скорее всего, она влюбилась бы по-сумасшедшему, окончательно и бесповоротно. Она даже не ожидала, что ей будет так хорошо с ним в постели. Они просто созданы друг для друга. Но зачем ей больной человек? Ее жизнь только начинается, а тут вдруг такая обуза? И вообще, он вполне может ослепнуть. Он сам говорил… Зачем же ей с семнадцати лет связывать себя со слепцом?
И ведь даже не с кем поделиться. Мамаша у Кристины с большим прибабахом. В такой гнев впадает, если что не так, не по ее! Да она просто убьет Кристину, если узнает о беременности. Хотя она сама родила дочь, когда ей не было еще и девятнадцати. Может быть, поймет? Вообще-то, вряд ли. Кристина никогда в жизни не делилась с ней никакими проблемами, а тут вдруг: здрасте-пожалуйста – я беременна. Реакцию Валентины Константиновны трудно даже представить. Нет, мать ей в наперсницы явно не годится. Она, Кристина, пойдет другим путем. В конце концов, можно все дело обставить иным образом!
Лох Краевский даже не заметил, что был у нее не первым. Вернее, он, конечно, заподозрил, потому что даже спросил, откуда у нее такие знания предмета, но она его легко уболтала россказнями о статьях в журналах. Нет, он не младенец и не мог по определенным признакам… вернее, по их отсутствию… не догадаться, что не первый у нее, но, видимо, решил не придавать этому значения. В конце концов, у него тоже первой наверняка была не Кристина, а Танька. Ходит теперь вся такая несчастная. Шла бы прямо в монастырь, Офелия! Или уж сразу утопилась бы, бедная Лиза!
Первым у Кристины был Степка Николаев из квартиры снизу. Случайно так получилось. Он зашел спросить, не они ли их заливают. Кристина как раз только что выскочила из душа и открыла дверь, имея на себе одно лишь обмотанное вокруг тела полотенце. Они вместе прошли в ванную, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. Полотенце совершенно случайно развернулось и… В общем, произошло то, что и должно было произойти, когда на девушке вообще ничего нет, а на молодом человеке – одни тренировочные штаны. Собственно, Кристина не уверена, что парень был Степкой. Может быть, и Митькой. Их не отличишь. Вообще-то близнецы Николаевы Кристине всегда нравились: огромные, сильные и старше ее года на три- четыре. После происшедшего в ванной один из близнецов постоянно ей подмигивал. Она не отвечала и гордо проходила мимо, потому что у нее как раз все закрутилось с Краевским. А теперь, пожалуй, можно потребовать у Степки (или у Митьки – разницы абсолютно никакой) ответа за содеянное. А что? Она выйдет замуж за одного из близнецов Николаевых, родит ребенка, а там видно будет, как жить дальше.
В случае чего можно и развестись. Мать ведь развелась с отцом, и ничего. Конечно! Какой мужчина выдержит ее маму Валю! Посмотреть бы на того, который согласился, то есть на своего отца! Вообще-то она однажды видела его фотографию, которую мамаша постоянно перепрятывает. На ней он снят молодым и очень симпатичным. От него у Кристины серые глаза, а не карие, как у матери. Говорят, что редко так бывает, чтобы светлые глаза перебили темно-карие, а у нее вот именно так и получилось. Интересно, каков ее отец сейчас! Есть ли у него другая семья? Наверняка есть. Может быть, где-нибудь по свету бегают Кристинины сводные братики-сестрички. Она даже папочкину фамилию знает – Ермоленко. Александром его зовут. Не зря же она – Александровна. Может, наведаться в питерскую компьютерную базу данных? А что, она узнает адрес и заявится к Александру Ермоленко в гости: здрасте-пожалуйста, я ваша дочь Кристина, ешьте меня с маслом! Прямо как в сериале получится! Кто знает, может, ее папаша какой-нибудь босс или олигарх, может, у него вилла на Мальдивах? Тогда она вообще наплюет на институт! Она родит ребенка, а воспитывать его наймет какую-нибудь бонну! Там и с Николаевым можно будет запросто развестись.
Кристина хорошо помнила шикарную обстановку дома родителей матери, где они жили до Колпина. Дед был серьезным политическим обозревателем, ездил в разные страны. Они вместе с бабушкой и погибли в уличных беспорядках в какой-то стране так называемого третьего мира. Мать не любит вспоминать обо всем этом. Никогда ничего не рассказывает. Огромная квартира Кирьяновых-старших почему-то оказалась ведомственной. После похорон родителей мать Кристины слегла в нервную клинику, а потом, когда с трудом оклемалась, им пришлось срочно съезжать. Валентина Константиновна продала часть картин, античных слепков и антикварной посуды. На эти деньги выкупила в Колпине, в доме на Вокзальной, где жила в детстве, еще две комнаты в коммуналке в дополнение к той, которая досталась матери от собственного деда. Кристина никак не могла понять, почему они уехали из Питера. Денег матери вполне могло хватить на приличную однокомнатную в центре, но она захотела жить именно в этом рабочем пригороде, где тебе ни музеев, ни дворцов, один огромный завод, растянувшийся на несколько километров. Впрочем, теперь-то Кристина уже привыкла и к городу, и к квартире. Хорошо, что она трехкомнатная. Будет где жить с молодым мужем, если папенька Ермоленко не слишком обрадуется объявившейся Кристине. Она его обязательно найдет, только сначала надо провернуть операцию под кодовым названием «Степка (или Митька) Николаев».
Кристина как решила, так и сделала. Нанеся на лицо соблазнительный макияж и нарядившись в самую свою сексапильную блузочку с красивым квадратным вырезом, она вышла на лестницу и уселась на подоконник, мимо которого обязательно должны были пройти близнецы Николаевы, поднимаясь к себе домой. Когда она увидела молодых людей из окна, сердце ее как-то противно екнуло, но девушка быстро взяла себя в руки и соорудила на лице ослепительную улыбку. Поравнявшись с Кристиной, один из Николаевых, по своему обыкновению, ей подмигнул. Она схватила его за ремень сумки, висящей на плече, и попросила остановиться, чтобы поговорить. Парень, с интересом на нее посмотрев, отправил брата домой. Когда Митька (или Степка) скрылся за дверью своей квартиры, Кристина выпалила:
– Я беременна.
– Рад за тебя, – ответил молодой человек и добавил: – Хотя… могла бы, конечно, еще и погодить! Какие твои годы!
– И это все, что ты мне можешь сказать? – рассердилась Кристина.
Николаев пожал плечами и спросил:
– А чего бы тебе хотелось?
– Ну, ты и гад! – рассерженной змеей зашипела она. – Неужели будешь отрицать, что ребенок твой?
Парень на минуту в недоумении замер, потом хохотнул и выпалил:
– Разумеется, буду! Ты чего, вообще, соседка? Охренела?
– Это я-то?! Сам мне все время подмигиваешь, а я почему-то вдруг охренела? – растерялась Кристина.
– Ну, извини! Не знал, что ты беременеешь от подмигивания! – уже несколько освоившись с необыкновенными притязаниями, расхохотался молодой человек. – Поразительный случай, девушка! Тебя надо изучать!
Кристина придумывала, как бы половчее припереть его к стене, когда открылась дверь квартиры Николаевых и в образовавшуюся щель высунулась голова второго близнеца.
– Ну ты идешь, Митька? – спросил он. – Мать уже все разогрела! Злится, что стынет!
Митька посмотрел внимательно на Кристину, потом на брата и крикнул ему:
