— Ну хорошо, расскажите нам, что вы оба делали!
— Мой гость был очень печален. Это он усыпил и успокоил меня. Когда я покинула мое тело, то почувствовала себя восхитительно, но потом чуть не заплакала, увидев, какой он грустный. Чтобы утешить, я его поцеловала.
— Дочь моя! Что это ты говоришь? — сконфуженно сказала госпожа Франшар.
— Правду, мама. Я поцеловала его и просила не отчаиваться. В эту минуту господин Эрто начал говорить с тобой; мы слушали, и его слова ободрили нас. Я поняла, что он говорит правду и что напрасно я усомнилась в Пресвятой Деве; как послушная дочь, я предоставлю себя Ее покровительству.
— А что говорили вы потом, в то время, как я сидел молча? — сказал я, лукаво улыбаясь.
M-lle Франшар слегка покраснела, взглянула мне в лицо и просто ответила:
— Я утешала и ободряла моего друга: он не разделяет ни моей веры, ни моих взглядов на мои обязанности. Теперь я знаю, где найти силу, которая мне понадобится, не для того, чтобы противиться отцу, так как это было бы грехом, но чтобы предаться воле Божьей, не потеряв веры в его благость.
— Вы — хорошая христианка, — ответил я.
Встав, я положил руку ей на лоб и сказал дружеским тоном:
— Теперь спите, и никогда не теряйте надежды.
Я простился с госпожой Франшар, посоветовав ей отдохнуть, и пошел спать. Спалось плохо. Я тщетно пытался уяснить себе те действительно необыкновенные явления, которые мне пришлось наблюдать. Впечатление было слишком свежо, сложно и полно драматизма, чтобы я мог отнестись к нему вполне трезво. Затем я подумал о том, что можно будет сказать Франшару с целью поколебать его, и не нашел ни одного довода, способного сломить его упорство. Я предчувствовал, что моя попытка будет бесполезна, но все же остался при своем намерении. Я решил, что буду говорить как можно сдержаннее и рискну на предсказание. Ведь я хорошо понимал, что могу предсказывать наверняка: жених, Делиль, был человек светский, тихого и любезного нрава, ограниченного ума, слабой воли; так описывал мне его Дюссирон, хороший знаток характеров. Если видения m-lle Франшар не прекратятся после венчания, то роль мужа окажется довольно мудреной. Я не мог не рассмеяться при мысли о его вероятных бедствиях…
Было другое основание надеяться. Люси казалась очень чистосердечной: вполне вероятно, что у нее с женихом будет откровенное объяснение перед свадьбой. Тогда, может быть, Делиль откажется от своих прав на руку моей маленькой пациентки.
Такова была двойственная задача, которая заняла мой ум в эту бессонную ночь. В пять часов утра, раздраженный невозможностью от нее отвлечься, я встал, чтобы подышать холодным воздухом в парке и прогулкой успокоить возбуждение моих нервных центров. Я быстро оделся, сошел вниз, загремел задвижками и замками, запиравшими крепкую дверь «замка», и вышел. Ночь была ясная; луна блестела на западе; в ее лучах сверкал иней на ветках деревьев и на траве луга. Шум шагов привлек мое внимание: черная фигура приблизилась ко мне, и я узнал аббата Жога.
— Я так и думал, что встречу вас, — сказал он мне. — Вы, так же как и я, должны были не спать и испытывать потребность пройтись. Как себя чувствует m-lle Франшар?
— Я покинул ее несколько часов назад. Она совершенно поправилась. Может быть, день или два будет головная боль и усталость, а потом все пройдет.
— Я много молил за нее Пресвятую Деву, — сказал священник. — Она стоит того, чтобы быть счастливой.
— Она завоевала мою симпатию, господин аббат. Я говорил в ее пользу госпоже Франшар так, как стали бы говорить вы сами. Пожалуй, не обошлось без лицемерия, так как я ссылался на Матерь Божию, не имея на то никакого права. Пресвятая Дева, если она существует, вряд ли могла выбрать в свои уполномоченные такого неверующего, как я.
— Не говорите так, господин Эрто, — тихо произнес аббат. — Вы сами сказали мне, что Бог судит нас по намерениям, а не по делам. Это — Отец снисходительный и добрый; наши собственные милосердие и доброта, какими бы великими мы их себе ни представляли, не могут дать понятия об его бесконечном милосердии и безграничной доброте. Он простит вас, человека доброго, так как прощает даже злых. Они злы по неведению. Бог дал вам миссию здесь, на земле, и не смотрит на ваши мнения или верования; вы — дитя Его, как все люди и как все живущее. Он просветит вас своею благодатью, когда пробьет ваш час.
— Аминь, батюшка, — смеясь, ответил я: мне показалось, что добрый священник проповедует ересь, называя Бога отцом всего живущего.
Аббат Жога, казалось, угадал мысль, потому что сказал:
— Св. Франциск Ассизский называл волка своим братом и молился вместе с птицами. Но я пришел не для того, чтобы читать вам проповедь. Я смотрю на вас, как на поборника за Пресвятую Деву, и пришел узнать, что вы сделали и что рассчитываете сделать для торжества Ее предначертаний.
— Я очень боюсь, что Пресвятая Дева не восторжествует сразу, господин аббат. Госпожа Франшар — на нашей стороне, но она даже не попытается противоречить мужу. M-lle Франшар выкажет мистическую покорность воле Божией, и если, как я надеюсь, она сделает положение своего мужа невыносимым, то будьте уверены, что не нарочно. Я думаю, что завел в ней одну пружинку, которая будет действовать сама по себе.
— Что вы хотите сказать?
— Не знаю, поймете ли вы меня, господин аббат, потому что, для выяснения моей мысли, мне придется затронуть область, совершенно чуждую вашим познаниям.
— Все-таки скажите, доктор!
— Если так, то скажу, но под печатью тайны, как на исповеди, мой дорогой аббат, — и, быстрыми шагами расхаживая с аббатом по безмолвным аллеям парка, я изложил ему следующее:
— M-lle Франшар — чрезвычайно чувствительная натура. У нее — нервная система редкой утонченности, и я уверен, что она представляет собой тип выше среднего. Через пятьсот или тысячу лет, если наша цивилизация не погибнет от какого-нибудь кризиса, подобные нервные системы будут более многочисленны. Число их будет возрастать по мере приближения человечества к совершенству, так как прогресс обусловливается непрестанным совершенствованием спинномозгового аппарата человека. Через тысячу или через десять тысяч
