Привыкшая к темпам академии, здесь легко подготовилась к экзаменам. Если там была мотивация научиться и прижиться в их мире, то здесь – забыть Рейнольда. Хотя всем говорила, как не хочу пропустить учебный год из-за травмы.
Рада удивилась, когда я сама взялась за учёбу.
– Что-то на тебя не похоже, столько учиться. Идём лучше встретимся с друзьями, я тебя познакомлю с Казимиром, – она кокетливо подмигнула мне, – очень симпатичным парнем.
– Не хочу, – буркнула, отказываясь от её приглашений в который раз.
– Сколько ты можешь сидеть, закрывшись от всего мира? Тебе надо общаться, тогда скорее придёшь в себя. Помнишь, как мы зажигали на вечеринках?
Когда это было…
– Рада, пойми, я не хочу знакомиться с другими парнями и не хочу выходить.
– Будешь сидеть и страдать по несуществующему, как там его… – вспыхнула Рада. – Неужели ты думаешь, что я этого не замечаю? Я изо всех сил пытаюсь тебя выковырять из скорлупы, в которую ты добровольно забралась, а ты вовсю сопротивляешься. Ты была в коме, это был сон! Смирись с этим! – она кричала на меня, словно это поможет мне её услышать.
Не поможет.
Никто меня не понимает в этом мире. Совсем расстроилась от этих мыслей.
– Прости меня, – обняла её, – прости.
Присела рядом.
В дверь постучала мама.
– Лейра, можно я выброшу эту одежду? – спросила мама. – Она порванная.
Она знает, что без моего разрешения нельзя ничего выбрасывать, даже заношенных или совсем застиранных вещей. Ведь они не просто так заношены, они самые удобные.
Бросила взгляд на чёрную спортивную форму. Воспоминания, которые я всё это время честно пыталась засунуть в самый дальний угол памяти, начали всплывать одно за другим. Ведь эту форму я купила в Аворе, она была в списке обязательных вещей. Смотрю на неё и не могу поверить. Неужели она настоящая. Я ведь столько времени себя убеждала, что это был сон.
– Мам, откуда она здесь? – спросила глухим голосом.
– В больнице отдали. Пока ты находилась в коме, постирала и бросила в глажку. Теперь добралась, наконец, погладить, а тут гладить-то нечего, она вся порвана. Могу выбросить?
Я в состоянии только сидеть и смотреть на форму, и не могла произнести ни слова. Ведь эта форма из другого мира, он существует, он настоящий, и я там была! Это был не сон. Рейнольд настоящий и он ждёт меня. Он настоящий! Взяла форму, прижала к груди и разревелась.
– Лейра, детка, что случилось? – мама подошла с другой стороны и обняла меня.
– Мам, это форма академии, понимаешь? Она из другого мира, – ответила, пытаясь сдержать слёзы.
Мама посмотрела на меня таким взглядом, будто я сошла с ума.
Рада задумалась, отчего на её лбу образовалась морщинка.
– А ведь и правда, когда мы с тобой ехали в Остию, мы обе были одеты в бриджи и майки. Помнишь, мы ещё смеялись, что оделись одинаково? А когда я тебя нашла, ты была вся в крови и в чёрной форме, – подтвердила Рада.
И обе внимательно посмотрели на меня.
Когда дошло, что другой мир действительно существует, мама прикрыла рот ладонью и уставилась на меня выпученными глазами.
– Ты действительна была там, в другом мире, – почему то прошептала она, смотря на меня, пытаясь принять то, что просто нереально.
– Я уже боюсь поверить, а то точно сойду с ума, – произнесла хриплым голосом, с полными слёз глазами. – Понимайте, мой мозг сейчас взорвётся, я его убеждаю то в одном, то в прямо противоположном.
– Этого не может быть, – произнесла мама, испуганно взирая на меня.
Обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться, смотрю в одну точку перед собой, боясь надеяться, потому что очень больно будет опять потерять, опять испытать эту душераздирающую боль. Опять окунуться в чёрную бездну безнадёжности, которая отравляет и без того тяжёлые дни. Чувствовать себя, провалившейся в глубокую яму, из которой нет выхода, а вокруг только вязкая темнота. Которая обволакивает своими щупальцами и душит.
Но если это, правда и тот мир реально существует, то мир заиграет сотнями ярких цветов, жизнь опять наполнится красками и вкусом. Только ради этого стоит попробовать и полететь в Рим, найти те развалены и попытаться вернуться.
Подняла голову.
– Я лечу с тобой, – выпалила Рада, прочитав всё по лицу.
– Не пущу! – заявила мама, уперев руки в бока.
– Почему? – подняла на неё полный боли взгляд. Ведь там тот, к кому рвётся моё сердце, тот, без кого не представляю своей жизни, тот, ради которого хочу жить. Там моё сердце. С того момента, как попала в тот мир, там вся моя жизнь. Я больше не принадлежу этому миру. – Мам, пойми…
– Нет, – отрезала она с полными слёз глазами. – Ты не видела, в каком состоянии тебя привезли из Рима. Сидя у твоей кровати, я умирала каждый день, смотря на тебя. Я больше не смогу этого перенести!
– Прости, что доставляю тебе столько боли, – я обняла её, и мы обе расплакались.
Не хочу причинять ей боль, но и остаться здесь не могу. Села на кровать, вытерла слёзы и углубилась в себя. Не знаю, как поступить. Когда оказалась там, мечтала скорее вернуться в свой мир, а оказавшись здесь, безумно хочу обратно. Не могу и не хочу вновь причинять маме боль, я и так её горюшко.
Мама смотрела на меня, разрываемая противоположными чувствами. Наконец, она набрала побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:
– Лейра, ты выросла, я понимаю, что должна тебя отпустить, но даже в самом страшном сне не предполагала, что должна буду отпустить тебя в другой мир, – она горько усмехнулась. – Я, наверное, сошла с ума, раз говорю «другой мир». Иди за своим сердцем.
По её щекам покатились слёзы, а я чувствовала себя так, будто эти слёзы обжигают моё сердце.
– Мам… спасибо, мам, – плачу, не могу сдержать слёз. – Спасибо, – проникновенно прошептала я.
Мама отстранила меня, придержала за плечи и заглянула мне в глаза.
