Тщательно обыскав первую комнату, оказавшуюся спальней хозяев, Данко выгреб все украшения из шкатулки хозяйки и пару кошельков с монетами из ящиков стола и вышел в коридор, двинувшись к следующему помещению. Открыв лёгким пинком дверь он внимательным взглядом осмотрел комнату. Ничего примечательного. Кровать, стол и комод, да пару полок с книгами. Внезапно слух уловил судорожное дыхание и тихое шипенье. Данко усмехнулся и резко закрыл дверь, за которой пряталась какая-то девчонка и совсем маленький мальчик лет четырех-пяти которому она зажимала ладонью рот.
– Не бойтесь, я не сделаю вам больно, – Данко прошёлся похотливым взглядом по фигурке девочки и ещё сильнее усмехнулся. – Почти не сделаю.
Резко отпустив мальчишку и толкнув его к себе за спину, девочка которой по виду едва исполнилось пятнадцать, попыталась ударить вора зажатым в правой руке ножом. Перехватив её руку, Данко подтянул девчонку к себе заламывая кисть с ножом и радостно засмеялся.
– Ну ты и стерва! Я люблю таких, – издав стон боли, она выпустила нож. – Пошёл вон щенок! – Данко отвесил тяжелый подзатыльник пацану кинувшемуся на защиту сестры, отправивший его в угол комнаты.
Голова вора резко дернулась от сильной пощечины. Девчонка, шипя проклятия, попыталась вырваться из захвата, снова заносила для удара ладонь. Оскалившись, Данко толкнул свою непокорную жертву к кровати и с силой ударил её по лицу. От удара хрупкое тело опрокинуло на кровать. Из разбитой губы брызнула кровь, окрасив красным белую простынь. Данко сел сверху на девушку и прошептал в ухо.
– Знаешь, красавица, мне так даже больше нравится. Давай посмотрим, что ты прячешь, – выпрямившись, он разорвал на груди молодой девушки ночную рубашку.
Отвесив ещё одну сильную пощечину девчонке которая задергалась и попыталась закричать, Данко задрал ей ночную рубашку выше бёдер и весело оскалившись, расстегнул свои штаны.
– Ты не кричи, тебе же самой понравится.
Охваченный похотью Данко увидел, как рядом с ним, в кровать уперлась нога и кто-то схватив за ворот потащил его назад. В следующий миг правая сторона спины взорвалась болью.
* * *– Корса, шевелись! – Кривой зло ощерился, хотя этого было и не видно в темноте.
– Пошёл ты козел, – тихо пробурчал я себе под нос по-русски.
Причин любить эту гоп компанию у меня стало ещё меньше. Непонятная болезнь больше себя никак не проявляла, по крайней мере, кровотечения больше не было, но всё тело болело и шевелится я мог еле-еле. Не помогли даже пару сильных ударов от Кривого, нанесённые похоже чисто в медицинских целях. Отойти удалось только несколько часов назад. Слабость практически ушла, но боль осталась, хотя и стала не такой резкой. Короче, обстоятельство того, что вместо одного дня отдыха, на который главарь дал мне разрешение, я провалялся два, его не радовало.
Меня же не радовали те попытки лечения, которые он применял, пытаясь поднять меня на ноги, решив похоже, что все проблемы из-за головы, пытался повысить уровень моей мотивации. Мотивация по Кривому у меня на родине, насколько я помню, судмедэксперты классифицировали бы как нанесение лёгкого вреда здоровью.
– Прошу, – толкнув дверь я сделал приглашающий жест.
– Молодец, – похвалил меня кривой и двинулся внутрь.
Зайдя внутрь за остальными, я прикрыл дверь и покосился на главаря, доставшего лампу, которая представляла из себя полуцилиндр с ручкой. Изогнутая сторона была закрыта отражателем, прямую стенку закрывало стекло, а в качестве светового элемента выступал стеклянный цилиндр мутно белого цвета толщиной в два пальца и высотой сантиметров десять. Как это конструкция работала, я ни имел не малейшего представления, так как на электрическую лампу была совершенно не похожа, но факт оставался фактом, при повороте раздвоенного хвостовика, расположенного с одного из боков, лампа начинала светиться. Шока у меня если честно не было, когда я в первый раз это увидел, и когнитивного диссонанса своим нахождением в средневековом как я раньше думал мире странный агрегат у меня тоже не вызвал, так как на этот момент у меня уже в полный рост нарисовалась другая проблема. Я сходил с ума.
Всё началось с кошмаров. Хотя даже не совсем кошмаров. Если быть совсем точным, то кошмаров было большинство. Последние ночи мне снились какие-то битвы, сражения, от первого лица, притом чаще всего снился момент смерти, а при учёте яркости снов, это обстоятельство радовало меня не сильно. Антураж был всегда разным, по-моему, моё подсознание пыталось воспроизвести все битвы в истории земли о которых я хоть что-то слышал, и даже те о которых не слышал. Также всё чаще мелькали обрывки историй с антуражем этого мира. Чёрт, да даже какая-то фантастика со сражениями магов.
Весь этот поток бреда разбавляли сны, в которых я начинал понимать, что всё-таки сплю. Всегда напротив меня стояла красивая девушка, с копной рыжих волос опускающихся ниже поясницы и что-то мне говорила. Смысл её монолога был всегда практически одним, она просила поверить в неё, открыться и принять её. Судя по её недовольному лицу и тому, что каждый раз я просыпался от резкой боли, намекала она этими фразами отнюдь не на интим…
На второй день после кровотечения бред начал цвести и пахнуть ещё сильнее, окрашивая привычную картину реальности новыми красками. Я начал понимать всё, ВСЁ, что мне говорили. Сначала появилась мысль, что количество переросло в качество, но мысленно сверившись со своим небольшим словарем, я отбросил это предположение, как заведомо ложное. Как подобное могло произойти, понимания не было. Ощущение всё усугубляющегося бреда только усилилось.
Правильно говорить на местном при этом я всё равно не мог. Слова нужно было запоминать, также запоминать правила построения предложений, времена и падежи, которые заметно отличались от правил русского языка, но факт того что каждое сказанное слово можно было понять заметно прояснило понимание окружающего мира, хотя и усилило и так давно поселившееся чувство нереальности происходящего.
Корса… оказалось, что моё новое имя переводится как «половина». Данный факт от меня как-то ускользал, особенно при учёте того, что местные для обозначения половины чего-нибудь использовали слово «корсин». В общем я пришёл к выводу что это какое-то сленговое понятие из какого-то местного диалекта и обозначает оно полукровку в чьих жилах течёт
