– Рос! – визжит Гвен, выскакивая из двери, и обхватывает ее руками.
Я машу им и говорю таксисту, чтобы он отвез меня на соседнюю улицу.
Возле моего дома собралась небольшая толпа фоторепортеров. Вероятно, что-то происходит. Расплачиваюсь с таксистом, вылезаю из машины и, пригнув голову, иду к двери.
– Вот он!
– Кристиан Грей!
– Он здесь!
Вспышки меня ослепляют, но я ухитряюсь благополучно нырнуть в дверь. Наверняка они собрались там не из-за меня. Вероятно, в доме сегодня находится еще какой-то человек, достойный их внимания. К счастью, лифт свободен. Я захожу в него, разуваюсь и снимаю носки. У меня горят ноги, какое облегчение стоять босым. Я гляжу на свои туфли. Вряд ли я надену их снова.
Бедная Рос. Завтра у нее будут водяные мозоли.
Едва ли Ана дома. Она, скорее всего, еще в баре. Я разыщу ее, когда заряжу телефон, переоденусь и, может, приму душ. Створки лифта раздвигаются. Я снимаю пиджак и выхожу в холл.
Еще отсюда я вижу светящийся экран телевизора.
Странно.
Я вхожу в гостиную.
Там собралась вся моя семья.
– Кристиан! – пронзительно кричит Грейс и бежит ко мне со скоростью тропического урагана.
Мне приходится бросить пиджак и ботинки, чтобы подхватить ее. Она обхватывает меня руками за шею и целует в щеку, снова обнимает. Крепко.
Что за черт?
– Мама?
– Я думала, что больше никогда тебя не увижу, – шепчет Грейс.
– Ма, я здесь, – удивленно бормочу я. Разве она не видит, что со мной все нормально?
– Сегодня я умирала тысячу раз. – Ее голос срывается на последнем слове, и она рыдает. Я держу ее в своих объятиях. Я еще никогда не видел ее такой. Мою маму. Она обнимает меня. Как хорошо. – Ох, Кристиан, – всхлипывает она и прижимается щекой к моей шее. Я нежно покачиваю ее и глажу по спине.
– Живой! Черт побери, ты здесь! – Из офиса Тейлора появляется отец, за ним Тейлор. Каррик бросается к нам с мамой и обхватывает руками нас обоих.
– Папа?
Тут к нам присоединяется Миа. Обнимает нас всех.
Господи!
Семейные объятия.
Когда такое случалось?
Никогда!
Каррик отходит в сторону первым и вытирает глаза.
Он плачет?
Миа и Грейс тоже отходят.
– Извини, – говорит Грейс.
– Ма, все в порядке, – бормочу я, удивляясь такому неожиданному вниманию.
– Где ты был? Что случилось? – восклицает Грейс и, все еще рыдая, берет в ладони мое лицо.
– Мам. – Я снова обнимаю ее и целую в лоб. – Я здесь. Все хорошо. Просто чертовски долго добирался из Портленда. Что это за торжественная встреча?
Я поднимаю голову и вижу мою девочку. По ее лицу текут слезы, глаза широко раскрылись. Она прекрасна. Моя Ана.
– Мама, у меня все в порядке, – говорю я Грейс. – Что случилось?
Она говорит со мной так, словно я маленький мальчик.
– Кристиан, от тебя так долго не было вестей. Твой полетный план… ты не долетел до Сиэтла. Почему ты не связался с нами?
– Я не предполагал, что это займет так много времени.
– Почему ты не позвонил?
– У меня разрядился аккумулятор.
– Почему ты не позвонил с другого телефона?
– Ма, это длинная история.
– Ох, Кристиан! Больше никогда не поступай так со мной? Понятно?
– Да, мама. – Я вытираю большими пальцами ее слезы и снова прижимаю к себе. Как хорошо держать в объятиях женщину, которая тебя спасла.
Грейс успокаивается и отходит, а меня обнимает Миа. Крепко. А потом колотит кулачками по моей груди.
Ой.
– Ты так нас напугал! – кричит она, вся в слезах.
Я утешаю ее, бормочу, что ведь я вернулся.
Элиот, омерзительно загорелый и свежий после отдыха на море, тоже меня обнимает.
Господи. И ты, Брут? Он с размаху шлепает меня по спине.
– Рад тебя видеть, – говорит он громко, немножко грубовато, но его голос переполнен эмоциями.
В горле встает комок.
Это моя семья.
Они заботятся обо мне. Они чертовски заботятся.
Они все переживали за меня.
Семья – самое главное.
Я делаю шаг назад и смотрю на Ану. За ее спиной стоит Кэтрин, гладит ее по голове. Я не слышу, что она говорит.
– Я хочу поздороваться со своей Аной, – говорю я родителям.
Мама улыбается мне сквозь слезы, и они с Карриком отходят в сторону. Я иду к Ане, и она встает. Мне кажется, она все еще не верит, что я вернулся. Она стоит и плачет, но потом внезапно бросается в мои раскрытые объятия.
– Кристиан! – рыдает она.
– Тише-тише, – бормочу я и с облегчением прижимаю к себе ее хрупкую фигурку. Я благодарен ей за все, чем она стала для меня.
Ана, любовь моя.
Утыкаюсь носом в ее волосы и вдыхаю их сладкий, сладкий запах. Она поднимает ко мне свое прекрасное, залитое слезами лицо, и я быстро целую ее в нежные губы.
– Привет, – шепчу я.
– Привет, – отвечает она охрипшим голосом.
– Скучала?
– Немножко. – Она шмыгает носом.
– Понятно. – Я вытираю ей слезы пальцами.
– Я думала… я думала… – рыдает она.
– Понятно. Тише… Я здесь. Я здесь… – бормочу я и опять целую ее. У нее всегда мягкие губы, когда она плачет.
– У тебя все в порядке? – спрашивает она и протягивает ко мне руки. Она трогает мои плечи, грудь, руки. Но я не против. Я радуюсь ее прикосновениям. Тьма давно исчезла.
– Все нормально. Я никуда не денусь.
– Ах, слава богу. – Она обхватывает меня руками за талию и прижимает к себе.
Блин. Я весь пропотел. Мне надо принять душ. Но она, кажется, этого не замечает.
– Ты голоден? Тебе надо что-нибудь выпить? – спрашивает она.
– Да.
Она собирается принести мне что-нибудь, но я не хочу ее отпускать. Я обнимаю ее за плечи и протягиваю руку фотографу.
– Мистер Грей, – говорит Хосе.
– Пожалуйста, просто Кристиан.
– Кристиан, с возвращением. Я рад, что все в порядке… и… хм-м… спасибо, что позволили мне переночевать.
– Нет проблем. – Только держи руки подальше от моей девочки.
Нас прерывает Гейл. У нее распухли глаза. Она тоже плакала.
Блин. Чопорная миссис Джонс? Я растроган.
– Вам что-нибудь принести, мистер Грей? – Она вытирает глаза одноразовым платочком.
– Гейл, пожалуйста, пива – «Бад» – и что-нибудь поесть.
– Я принесу, – говорит Ана.
– Нет. Не уходи. – Я обнимаю Ану еще крепче.
К нам подходят Кэтрин и Итан Кавана. Я жму руку Итану и чмокаю Кэтрин в щеку. Она неплохо выглядит. Барбадос и Элиот явно пошли ей на пользу. Миссис Джонс возвращается и протягивает мне пиво. Я отказываюсь от стакана и делаю большой глоток прямо из бутылки.
Уфф, как славно.
Все эти люди собрались здесь ради меня. Я чувствую себя вернувшимся блудным сыном.
Впрочем, я такой и есть.
– Я удивлен: почему ты не хочешь ничего покрепче? – бурчит Элиот. – Так что же было с тобой, черт подери? Мне позвонил отец и сообщил, что твоя вертушка пропала.
– Элиот! – одергивает его Грейс.
– Вертолет! – рычу я. Слово «вертушка» я терпеть не могу, и он это знает.
Элиот ухмыляется, и я ловлю себя на том, что ухмыляюсь в ответ.
– Давайте присядем, и я вам все расскажу.
Я сажусь на диван вместе с Аной, и весь клан присоединяется к нам. Я делаю большой глоток
