Вскоре мы остановились, спрятали технику под маскировочными сетками и принялись за техническое обслуживание. Не столько это было нужно моторам или ходовой, сколько механикам – всё ведь незнакомо. Чистка орудий – тоже стандартная процедура. Потом подтянулся грузовик с боеприпасами и водой, а там народ и задавил кемаря перед следующим рывком.
И тут гляжу, друг мой набивает магазин гранатомёта.
– Откуда у тебя незаряженный, – спросил я.
– Разрядил, – хмыкнул этот пройдоха. – Меняю гранаты с контактным взрывателем на дистанционные. Вот у этих постоянная задержка в шесть секунд – как раз полкилометра. Попробую ими достать этих тварей летучих.
– Погоди, – говорю. – Не было же дистанционных! Вернее Таубин их должен все переделать на контактные.
– Я попросил и дистанцинных. Ты же сам говорил – подобные решения вернее всего проверяются в боевой обстановке. Ну, какое оружие лучше. Я вот и подумал, что взорвись граната неподалеку от атакующего самолёта – пилот сразу шарахнется, – договорил, и выдал мне пяток цилиндриков. Как раз на одну гранатомётную обойму. – Ты тоже попробуй. Уверен, что стреляешь лучше меня.
Самолёты мы в этот день видели ещё пару раз, но я так и не понял: наши это были или вражеские. Далеко. Вечером вёл мехвод, а ночью за рычаги перебрался я. То и дело нас обгоняли колонны грузовиков, заставляя сдвигаться с дороги в степь, а я всё-таки имею заметно больше опыта езды по неудобьям. Утром снова сменились, поэтому воздушный бой между нашими И-16 и японскими Ки-27 наблюдал, не отвлекаясь, через прицел. Не скажу, что всё понял, но кутерьмы было много. Однако, никого не сбили.
Местность тут открытая, авиации раздолье. Очень хочется постоянно видеть над головой свои ястребки… а они только изредка пролетят поодаль. Слева на дороге пылит автоколонна, обгоняя нас. Справа конные повозки и караван под вьюками. А вот стремительные БТ катят на колёсном ходу – их все пропускают, машут руками и даже пальцами показывают. Наши три лоханки тоже привлекают к себе внимание, но их издалека не видать, поэтому любопытные взгляды обращаются в нашу сторону не так часто.
И вдруг откуда ни возьмись пара японских самолётов заходит на автоколонну прямо через наши головы. Низко идут, целятся наверное, потому что держатся в воздухе ровно и плавно снижаются, причём на небольшой на мой взгляд скорости. Мысленно прикинул – я ведь из гранатомёта стрелял много и траекторию гранаты представляю себе хорошо – да и выпустил три снаряда подряд в расчетный момент. Как стреляли другие машины – не видел и не слышал – хлопает это орудие совсем негромко. Поэтому появление восьми разрывов в воздухе перед самолётами было для меня неожиданностью. Для пилотов – тоже. Ох, как они рванули в сторону – думал столкнутся или упадут. Но нет, удержались. И улетели.
* * *На третий день мы уклонились левее от дороги, в которой двигались на восток техника и колонны снабжения, и вскоре полоса интенсивного движения войск и грузов потерялась из виду. Зато обогнали большой отряд кавалерии – всадники ехали шагом и выглядели усталыми. По виду лошадей можно было понять, что животные готовы выпить любую реку… не выпили. К водопою они подтянулись через полчаса после нас – днёвка получилась совместной и ещё помню много вкусной баранины. Конники остались на месте когда мы уходили – их транспорт нуждался в более длительном отдыхе, чем наш. И, да, в нашей форме монголы. Да и объясняться с ними можно. Некоторые командиры понимают по-русски, хотя, в основном, обходились несколькими десятками слов – что-то мы по-ихнему, что-то они по-нашему.
Вскоре и приехали. Встретил нас всадник в танковом шлеме и комбинезоне.
– Товарищ капитан! – обратился он прямо из седла к Кобыланды, находящемуся в кузове полуторки. – Вверенный вам батальон совершенствует позиции и ведёт разведку.
– Здравствуйте, Илья Константинович. Покажете на карте. Караван со вторым боекомплектом прибыл?
– Так точно, – улыбнулся встречающий.
– Вот и прекрасно. Загоняйте грузовик в укрытие, и через полчаса жду вас у себя.
Подчиняясь указаниям посыльных развели мотки по заранее отрытым окопам, где и укрыли их маскировочными сетями.
Вечерело. Спадал дневной зной. От недалёкой реки тянуло влажной свежестью. Прямо в неглубоком окопе за кормой танка мы расстелили шинели и устроились на отдых. Мы – это я и Сеня – механик-водитель нашего «аппарата». Мне предстояло работать башнёром и, как следствие, командиром машины. Так мы с Кобыланды порешили, чтобы я, разработчик, на своей шкуре прочувствовал все прелести и оценил собственные недодумки. Подошёл «кормилец», наделил нас пловом с бараниной сколько вошло в котелки. Он и воды принёс, чтобы наполнить фляги. Мы сразу сделали ему заказ ещё на пару вёдер для двигателя и запасных емкостей. Ещё он забрал записку с требованием на боеприпасы и горючку.
Мне Сеня сразу объяснил, что когда батальон окопался – нечего по нему лазить, кому ни попадя. Есть люди, которые всё доставят, сообщат и вообще, знают скрытные маршруты. Во избежание демаскировки.
Странные, однако, обычаи в монгольской армии! Когда я служил… ну… во время Грузинской кампании, как-то с этим было попроще.
* * *На следующий день решался вопрос с радиосвязью. Наши мотки не могли вместить в себя радиостанций чисто геометрически. Так что в них было зарезервировано местечко под размер «сколько осталось». Пока же в этой нише пристроен боезапас. Доппаёк, так сказать. А воевать без надёжной связи бойцы конвойного батальона уже категорически не желают. Разбаловались, понимаешь! Поэтому «привязали» нас к одной из «бранзулеток», снабдив детекторным приёмником. Благо, об антенном выводе я позаботился заблаговременно. Ну а наушники в шлемах имеются, поскольку переговорные устройства давно стоят на всех машинах, так что дело оказалось несложным.
Потом пришёл художник и раскрасил наши МОТки в камуфляжные цвета, то белил добавляя в зелёный колер, то подмешивая сажи. Работал он вдохновенно, поглядывая на окружающий ландшафт и указывая из какого ведёрка куда наносить краску – в шесть рук мы тоже управились споро. Так и день прошёл в делах. Вечером я всерьёз задумался о том, из чего
