Здоровяки выставили скрещенные руки, и едва Шаман поставил на них правую ногу, как единым махом забросили его наверх. Толчок получился настолько мощным, что ему даже не понадобилось перебираться через парапет. Он его попросту перелетел. Оставалось перекатиться по крыше караулки. Ох и бычки-трехлетки!
И в этот момент раздался сначала один хлесткий винтовочный выстрел. Следом еще. И еще. Ворот молотит не останавливаясь. И куда он собирается таким образом попасть? Руки сами собой переводят автомат из-за спины в боевое положение. Тело все помнит. Правда, он пользовал карабин на базе АКМ, но моторика одна и та же.
Взгляд выхватил широкие двери казармы. Уже распахнутые. На пороге валяются двое солдат. Ворот к этому моменту успел выстрелить четыре раза. Надо же, а как придуривался. Пятый выстрел. Один из астанатцев, попытавшийся подняться на крышу прямо из казармы, тут же провалился обратно в открытый люк. Да Гришка прямо снайпер!
В дверях снова появились солдаты. Охватывая взглядом весь двор, Шаман полностью контролировал обстановку. Ну или был в этом уверен. Кроткая очередь на пять патронов опрокинула одного из выбегавших из казармы, заставив остальных укрыться внутри.
Сбоку открылась дверь сержантской квартиры. И снова хлесткий выстрел СВД. Мужчина с сержантскими нашивками споткнулся и с ходу упал со ступеней лицом вниз. Наповал. Так падают только трупы. Шаман по опыту знал, что сержанты живут вчетвером. Поэтому отстучал и туда короткую очередь, выбивая щепу из двери и облачка пыли с крошкой из каменной стены. Главное, не давать им высунуться.
А вот распахнулась и дверь офицерской квартиры. Комендант гарнизона выскочил во двор в незастегнутом кителе, с саблей в левой руке и с револьвером в правой. Выстрелил в Шамана. Но слишком поспешно. Пуля с тупым стуком ударила ниже, войдя в балку, поддерживающую перекрытие. Ответная двойка заставила офицера крутнуться волчком и упасть лицом в утрамбованный снег.
Рядом на крыше возник Даргат с револьвером наперевес. Шаман выпустил повисший на ремне автомат, выхватил вторую гранату и, выдернув кольцо, запустил ее в разверстый зев люка, ведущего прямиком в караулку. Потом вновь подхватил АКМС, большой палец отщелкнул предохранитель в крайнее нижнее положение, указательный вдавил спусковой крючок. Выстрел!
Автомат задергался, затакав с монотонностью метронома. Бородин бил скороговоркой одиночных выстрелов по дверям и бойницам. Иногда попадал. Но чаще пули ударяли по камню, порой с визгом уходя в рикошеты. Разок он даже услышал вскрик. Или это ему только показалось. Бог весть.
К моменту, когда он достучал остаток магазина, внизу успела грохнуть граната, и туда устремился Даргат с одним из своих родичей. Рядом занял позицию Волк. Ему с его оптикой попасть в бойницу не проблема. Тут дистанция-то не больше двух десятков метров. Мало того, он даже может рассмотреть, есть ли за небольшим отверстием бойницы человек. Спасибо светлым солдатским мундирам и белому исподнему. А вот Игорь никого не видит.
Когда вогнал в автомат новый магазин, снизу послышался первый выстрел револьвера. Горцы веселятся. А вот в казарме, хотя время от времени туда прилетают пули, решили не отсиживаться. Волк не в состоянии держать сразу все бойницы. Из нескольких выметнулись пламя и дым, а Игорь услышал рядом басовитое вжиканье. Следом чуть в стороне раздался вскрик кого-то из союзников, получившего свинцовый привет.
Все так же одиночными Бородин отстучал несколько патронов по бойницам. И даже вроде попал. А пара винтовок спряталась внутри. Но что это, ранение или просто человек убрался от греха подальше, чтобы перезарядиться, непонятно. Пуля, даже ударяясь о камень рядом со стрелком, оптимизма ему не прибавляет.
Горцам отдавать команды не нужно. План оговаривался заранее, и они очень быстро ориентируются в обстановке. Вот один из них, мужик под сорок, взлетел на вышку и начал возиться с «гатлингом». И где он умудрился научиться с ним обращаться? Не суть важно. Раз полез, значит, знает, что делает.
Союзники продолжали заскакивать на стену. Вот трое с арбалетами наперевес побежали по крышам построек, огибая факторию по периметру. Плохо у рода Харитан с огнестрельным оружием. У трети его вообще нет, а у половины из оставшихся это дульнозарядные капсюльные образцы с героическим калибром. Скорострельность просто аховая. Но зато если прилетит кусок свинца величиной с грецкий орех, то мало точно не покажется.
Все же они проспали этих ублюдков. Невзирая на опасность, трое оставшихся десятников выбежали из квартиры, ведя скорую стрельбу из винчестеров. Они рвались в казарму к своим подчиненным. Стоит появиться среди солдат командиру, как их действия тут же перестанут быть суетливыми и примут осмысленный и упорядоченный характер.
Игорь поспешил перевести огонь на них. И даже дважды выстрелил, впрочем, не попав, когда его что-то толкнуло в грудь с такой силой, что враз выбило дух. Он откинулся на спину, устремив взгляд в серое сумеречное небо, судорожно стараясь сделать вдох и осознавая, что из этого ничего не выходит. Грудь разрывала боль, а легкие горели, отказываясь подчиняться и наполняться воздухом.
Перед глазами уже поплыли разноцветные круги, когда ему все-таки удалось сделать судорожный вдох. Воздух врывался через трахею с всхлипом и хрипом. Отзывался в груди разрывающей болью. Но это был вдох. Один. Второй. Игорь зашелся кашлем, перевернулся на бок и уперся виском в холодный утоптанный снег.
Сколько прошло времени, пока его разрывал кашель, перемежаемый лихорадочными попытками вдохнуть в себя живительный воздух, он не знал. Может, минута, может, больше. Но в какой-то момент он все же почувствовал облегчение.
– Шаман, ты как? – послышался встревоженный голос Волка, наконец обратившего внимание на командира.
– Вроде нормально. Но до конца пока не понял, – морщась от боли и стараясь осмыслить происходящее, ответил Игорь.
Бой фактически прекратился. Для горцев главное – сойтись с островитянами лицом к лицу. Получить возможность ворваться в факторию. И тогда уж все. У астанатцев не останется шансов. Даже в случае двукратного численного превосходства. Солдат силен слаженностью своего подразделения и огнестрельным оружием. Горцев отличали превосходная индивидуальная выучка и великолепное владение холодным оружием.
Так случилось и здесь. Бой в фактории уже прекратился. Суета. Возбужденные крики, полные торжества. Мольбы о пощаде, обрывающиеся на высокой ноте. Стенания раненых, захлебывающиеся в перерезанных глотках. Надо торопиться. Как бы эти ублюдки в горячке
