Молотов, проводивший переговоры с англичанами о будущем разделе Восточной Пруссии, неожиданно закашлялся, и за него ответил Верховный. – Благодарю за замечание, товарищ Жмыхова. Но в этот раз мы не оплошаем, и оставим себе не меньше половины Пруссии.
Как только Аня уселась на место, Сталин, по привычке посасывая старую трубку, как бы между прочим спросил:
– А почему никто не поднимает вопрос о реформировании Грузинской ССР?
Вот тут и сказалась неформальная обстановка. Никто не впал в ступор, и сразу несколько человек захотело ответить. Быстро переглянувшись, по молчаливому согласию дали слово Молотову.
– Мы этим вопросом особо не интересовались, полагая его второстепенным.
– Напрасно, – покачал головой Верховный. – Поинтересуйтесь подробнее. Ведь Андреев сетовал, что после войны Грузия сильно распухла сверх своих естественных границ. Например, Карачай, ей нужен?
– Карачай отдавать незачем, однако, одну территорию все-таки можно отдать, – решительно возразил Мехлис. Главный комиссар страны всегда говорил только то, что думал, и никогда не скрывал своих мыслей. – Южную горную часть ЧИАССР действительно можно предать Грузии.
– Вы не совсем правы, – покачал головой Сталин. – Раздел Чечни произошел после выселения вайнахов, когда территория опустела. Но история показала, что массовое переселение народов неэффективно. Чуть правительство даст слабину, и переселенцы возвращаются обратно.
– Но мы не можем допустить повторения геноцида, – вскочил со своего места Шелепин и, не смутившись, твердо посмотрел в глаза Верховному.
– Верно, не можем, – кивнул Вождь. – Просто надо действовать строго по закону. К примеру, возьмем крымских татар. У них во время депортации было изъято десять тысяч винтовок и тысяча единиц автоматического оружия. Всех, у кого было найдено оружие, полагалось по законам военного времени расстрелять за измену, членов их семей отправить в ссылку, а детей отдать в детдом. Правда, тогда крымско-татарский народ фактически перестал бы существовать, но зато все строго по закону.
– Но теперь Крым вряд ли захватят, – не понял Мехлис. – Ишуньские позиции мы удержали, потому что все резервы немцам пришлось срочно перебросить на другой фронт, и ситуация на полуострове стабилизировалась. Да и до Кавказа немцы уже не дойдут, а значит, массовой антисоветской деятельности уже не будет.
– Но это же хорошо, что не будет, – не удержался от улыбки Меркулов. – А если в горах Чечни развелись банды, то им обязательно помогает местное население, а значит, нужно судить всех пособников. То есть все село, откуда бандиты получают продовольствие, можно отправлять в Сибирь. Вот тогда, рано или поздно, бандитизм сведется к нулю. Но, конечно, северную часть Чечено-Ингушетии, населенную русскими, обязательно нужно России вернуть. И не только левобережье Терека, но и Грозный.
– Верно, – подхватила Аня. – Конечно, гнать оттуда чеченцев никто не будет, но и создавать им особые условия тоже. Учебная программа для школ общая. Язык общения – один. А все преступления, совершенные против лиц других национальностей, должны рассматриваться как национализм, с соответствующими последствиями и для преступника, и для его родных, считающихся пособниками. Наверно, уголовный кодекс надо доработать, но главное, это не тяжесть наказания, а его неотвратимость.
Не успели перейти к следующему вопросу, как Железный Шурик поднял руку, желая высказаться:
– Вот сегодня товарищ Берия рассказывал о кимберлитовой трубке, – начал комсомолец, – и у меня появился вопрос по алмазам. Мы недавно обсуждали проблемы германской промышленности и скорую нехватку сырья у Рейха. Но, насколько мне известно, за последние годы в машиностроении резко возрос спрос на технические алмазы. Абразивы для шлифовки, инструменты для заточки сверхтвердых резцов, и прочее, без чего производство качественных деталей просто невозможно. Но дефицита алмазов в Германии не наблюдается, так откуда немцы их берут? Может быть, после захвата в Амстердаме значительного количества ювелирных алмазов их перетерли и использовали в промышленности?
– Нет, это было бы очень невыгодно. Поэтому голландские алмазы огранили и в виде бриллиантов продали в США, чтобы выручить валюту для покупки нефти и прочего сырья, – объяснил наркоминдел. – А поступают алмазы, в основном, из бельгийского Конго.
– Постойте, но ведь этот Де Бирс контролирует все алмазные рудники, а его владелец Эрнест Оппенгеймер – гражданин Великобритании.
– Все верно, – подтвердил Молотов. – Вот как раз через британский Каир их и везут, под видом посылок Красного Креста.
– Но… – запнулся, Шелепин, – разве Оппенгеймер не понимает, что это опасно? Конечно, Карл Маркс говорил, что при трехстах процентах прибыли нет такого преступления, на которое не рискнул бы пойти капиталист. Но ведь рано или поздно информация всплывет, и тогда владелец Де Бирса получит по заслугам.
Ничего он получит, – мрачно возразил Куликов, – Англичане покрывают его делишки, а у США нет сил или желания приструнить монополию. А вот от Германии Оппенгеймер получает сверхприбыль. Гитлер, по некоторым данным, платит Де Бирсу в тридцать раз выше рыночной стоимости, а это уже не триста, а три тысячи процентов.
Глава 11
Уши болели, но канонада, казалось, не утихала, а только усиливалась. Ничего подобного до сих пор мне ни видеть, ни слышать не доводилось. Мало того, что сюда стянули чуть ли не всю армейскую артиллерию фронта, так еще и добавилось не меньше целой артдивизии резерва главного командования. Судя по мощному гуканью, работал очень серьезный калибр, не меньше восьми дюймов. От такого грохота дерево, служившее мне наблюдательным пунктом, непрерывно дрожало и грозило рассыпаться в щепки. Если залпы на миг стихали, то гул продолжал доноситься с левого берега, где рвались снаряды. Ни одна вражеская позиция, ни один дзот или блиндаж не остались без внимания. Жаль, правда, что для полного счастья не хватало ракетных залпов гвардейских минометов, прозванных с легкой руки Ландышевой «Наташами». Однако, оказалось, что про них тоже не забыли. С приятным, греющим душу воем, потому что знаешь, что ракеты летят в противника, а не в тебя, огненные стрелы взмывали над рекой и устремлялись куда-то на юго-запад.
В бинокль я видел, как вдоль всей Нарвы и в поле за ней взметались темные разрывы, пылали костры и поднимался к небу черный дым. Постепенно с первого рубежа огневой вал сняли, перенеся огонь в глубину обороны, и по наспех возведенным переправам через Нарву потянулась техника. Лед в конце декабря уже достаточно прочный, да и
