Но почему его назвали косолапым? Да, потому, что при медленной ходьбе медведь ставит ступни носками внутрь, пятками наружу. И вообще, наши предки, чтобы не разозлить дикого зверя, и не накликать беду, не произносили его настоящее имя, чтобы он, не дай Бог, не рассердился и не пришел к ним. И называли его Топтыгиным, Михайло Потапычем и т., а на Камчатке — Хозяином, а медведицу, как это ни забавно, звали почтительно Авдотьей Топтыгиной, Матреной Михайловной… Вот так!
На камчатской земле, ранее, в нерестовых речках, рыбы хватало и людям и медведям. При случайной встрече с человеком в тайге камчатский медведь, как уверяют аборигены, как правило, уважительно относился к ним, и обходил их. Но… как я потом убедился, а также по рассказам охотоведов и местных жителей, это «но» и портит всю миролюбивую политику в отношениях человека с камчатским медведем. Во-первых, медведица с медвежатами, если она почувствует угрозу к жизни ее малышей (в глазах любвеобильной мамаши любое животное или человек, оказавшийся рядом с ее малышами, представляет потенциальную угрозу) может превратиться во «взбесившуюся фурию» и тут уже ничего не остается, как застрелить ее или убежать (если успеешь). У нее просто автоматически включается материнский инстинкт защиты.
Во — вторых, опасаться надо подранков, то есть недостреленных медведей, очень обозленных и злопамятных. Для них человек, с которым они столь неудачно встретились, враг, причем съедобный. Подранки с трудом могут добывать увертливую рыбу и живую четвероногую добычу. А одними доступными для них ягодами и орехами сыт не будешь и, не накопивши жира, они так и не впадают в спячку. Голодные и злые бродят по тайге и приходят в ярость при виде своего обидчика — человека, нападают на него и ударом лапы убивают.
Кроме того, интенсивность вылова лососевых рыб приводит к тому, что рыбы становится все меньше и меньше, что соответственно сказывается на медведях. Недокормленные и голодные звери порою не залегают в берлогах или преждевременно выходят, представляя, таким образом, опасность для людей, в результате чего их вынужденно уничтожают. В отдельные годы отстреливают, в целях профилактики, до 100 медведей. Жалко, что по вине человека медведь недоедает и не залегает в спячку. Его еще отстреливают за это.
В1967 году, впервые попав на Камчатку, я мечтал увидеть медведя вживую. Первая встреча с ним окончилась для меня трагикомично.
Камчатка. Бухта Глубокая. Автор перед встречей с медведемВо время экспедиционных работ, время от времени, мы отстаивались в бухтах, прячась от штормового ветра. Высаживаясь на берег, собирали черемшу, ягоды, да и просто наслаждались дикой первозданной природой. Во избежание неприятностей брали с собой ружья. Кроме ружья я не расставался и с фотоаппаратом. Поразмыслив, где можно увидеть медведя, я оторвался от группы, нарушив, таким образом, строжайший приказ капитана, оставил ружье в вельботе и пошел в сторону гниющей кучи отходов рыбы (ранее здесь была рыбоконсервная база). На мое счастье или несчастье в отходах действительно рылась медведица, а рядом резвились двое медвежат, маленькие, круглые, потешные. Зная о том, как мать- медведица защищает своих отпрысков, надо было тихонько отползти и скрыться с ее глаз. Но я сделал несусветную глупость. Подобрался поближе к медвежьему семейству, устроился удобнее и начал щелкать своим «Зенитом». Медведица вздрогнула, привстала и, поводив маленькими злобными глазами, направив свое остроконечное рыло в мою сторону (у них великолепное обоняние и слух), открыла пасть с огромными зубами и, издавая рычащие звуки, с большой скоростью бросилась ко мне. Медвежата, не отставая от нее, вприпрыжку бежали за ней.
Мамочка моя! Мне не оставалось ничего другого, как, зажмурив глаза бежать. По ходу бега я сбросил фуфайку, мешавшую мне и фотоаппарат. Сапоги я не мог снять, так как это заняло бы много времени, а я уже чувствовал за спиной зловонное дыхание огромного зверя. Встретившийся на пути обломок скалы высотой около двух метров я просто перелетел. Медведь при виде внезапного препятствия, а может быть от моего неожиданного полета, воззрился в изумлении, оторопел, растерялся и рванул в обход огромного камня. Это меня и спасло. Члены экипажа, услышав мои вопли, ринулись мне навстречу, и встречными выстрелами в воздух в его сторону отогнали медведя. Позже рассказывали, что они были в восторге от такого виртуозного прыжка. Полет над камнем был весьма живописен и им очень понравился. Хорошо, что берег был рядом и ребята не успели разойтись. Будь он чуть далее, и не было бы моих друзей, я бы, не убежал.
На следующий день я подобрал фуфайку (все — таки корабельное имущество) и раздавленный фотоаппарат. Такие кадры для читателей этого очерка пропали! Попытался влезть на каменную глыбу, которую я в прошлый раз легко перелетел. Но не смог. Покачал головой и покинул это злосчастное место.
С борта судна, при выполнении научных прибрежных съемок, мы неоднократно наблюдали, как медведи рыщут по берегу моря и пользуются его дарами. Порою они едят умершего от каких либо причин тюленя, независимо от того сколько дней он пролежал на берегу, сивуча, погибшего от старости или от ран нанесенными акулами. Ориентируются мишки обычно на стаи морских птиц, поднимавших громкий гвалт над зловонной тушей погибшего морского зверя, и незамедлительно идут к нему. А если ничего подобного нет, то они просто роются в морских отбросах, выуживая оттуда мелких рачков, моллюсков и громко хрустят ими, что слышно было даже нам. Очень редко, но иногда море выбрасывало на берег погибшего кита. Откуда ни возьмись, но рядом с тушей появлялись десятки медведей. Причем, они при этом, мирно уживались. Ели неделю, другую, пока не оставались на берегу голые кости. Не затрачивая огромных усилий они славно отъедались накапливая на зиму жирок.
Мне довелось еще вступать в неожиданный контакт с медведями также в одной из бухт Олюторского залива, в Беринговом море, Камчатского края. Там мы проводили количественную учетную съемку икры сельди (от КамчатНИРО).
Нерест происходит в мае, сразу после освобождения бухты ото льда. Дно мелководья и водоросли покрываются толстым слоем семенной икры. Весь берег покрывается белою пеной. Здесь и было наше место работы.
Субстрат с икрой мы собирали в пик нереста в период сизигийного отлива. Подсчитывали количество икринок в пробе и оценивали плотность отложенной икры
