– Вообще не парься, – отмахнулся штурмовик. Тот самый, что перевел гнев начальства на себя, когда я, не подумав, ткнул полковника мордой в их недоработки. – Доберутся до города – достанут.
Звякнул затвор. Я не мог заставить себя смотреть на то, что сейчас произойдет. И отвернулся. Тут я бессилен. В самом деле, не буду же я убивать своих из-за того, что они убивают чужих!
У ЦСН с инопланетянами вообще отдельные счеты. Всю историю своего существования штурмовые бригады только и делали, что убивали скагов. И людей, конечно, куда без этого. Но кровных врагов нашли себе именно в лице чертей. Если штурмовик попадался в плен рогатым… ох, лучше было не попадаться. Или пилот. Убивали их медленно. Очень медленно. Слишком медленно, чтобы назвать это даже зверством. Даже у среднего инопланетного палача казнь может длиться дня три. У хорошего – неделю.
Загрохотал пулемет, озаряя вспышками тьму Невидимого Солнца. Зазвенели гильзы, сыпавшиеся на броню. Заверещали скаги. Истошно завопили. Застучали по степи десятки ног инопланетян, пытавшихся спастись бегством. Но заработал пулемет второго джипа. И скорострельная пушка бронетранспортера, которая и вовсе лупила разрывными. Кончилось все меньше, чем через минуту. Нет, не кончилось. Прозвучало еще несколько коротких очередей. Теперь-то все?
– А, драпает один, чертяка! – возбужденно произнес стрелок. – Слава, дай гром-палку.
Водитель протянул солдату снайперскую винтовку с огромным телескопом ночного прицела. Одиночный выстрел хлестко ударил по ушам. Вот теперь все. Только сейчас я нашел в себе силы посмотреть на поле боя.
Степь, бывшая минуту назад зеленой, превратилась в красную. А там, где блестели глаза скагов, блестела их кровь. Одежда, ранее – непонятного грязного цвета, теперь искромсанная пулями, окрасилась бордовым.
– И зачем? – задал я риторический вопрос.
– Старлей, ау! – похлопал меня по плечу полковник. – Они – черти. Преступники. И нелегалы. Половина из них пойдет по расстрельным статьям, вторая половина – будет депортирована, и подохнет с голодухи. Считай, мы доброе дело сделали. Сократили их мучения. Теперь им даже идти никуда не надо.
– Виталик? – толкнул я своего напарника.
– А?
– Виски есть?
– Конечно!
Друг подал мне флягу. Деревянными, негнущимися пальцами, я отвинтил крышку и отполовинил ее. Пищевод обожгло алкоголем. Еще в несколько глотков я осушил флягу до конца. И только теперь меня начало отпускать.
Глава 3
Свои законы
Застава виднелась издалека. Сигнальная. Как гора. Она светила огнями прожекторов на вышках во все стороны, ощупывая окрестности, в поисках нарушителей. Но дорога здесь, у границы, была совсем убитая. Машины еле ползли, объезжая колдобины, в свете фар выглядящие настоящими бездонными пропастями.
Впрочем, в таких дорогах в пограничных районах был особый стратегический смысл: противник, после сигнала заставы о нападении, уничтожив пограничников, давал нам массу времени успеть подготовить контратаку, пробираясь по такому бездорожью. Погранцов, конечно, жалко, но такая у них работа. Опять же – награды посмертно, похороны с почестями и салютами, записи в книгах памяти.
Молодцев выпустил три ракеты – зеленую, зеленую, красную. Условный сигнал, обозначающий, что мы – свои. Лучи прожекторов переместились на нас, а над заставой взвились еще три ракеты: зеленая, красная, красная. Сигнал принят, на заставе тоже свои. Не то, чтобы для скагов в наши дни была какая-то проблема найти ракетницу и повторить сигнал, видный в темноте на километры вокруг. Скорее, это была дань традиции, еще с тех времен, когда радиосвязь считалась роскошью, а сами черти ничего, сложнее лука со стрелами, в руки не брали.
Конвой прошел змейкой через бетонные блоки, установленные в шахматном порядке, и въехал в ворота, сразу закрывшиеся за нами. Здесь, на маленьком дворе, под защитой стен, находилась самая разнообразная техника: бронебульдозер, три джипа, гусеничный бронетранспортер – это с опознавательными знаками пограничной службы. Все машины были идеально вымыты, выдраены до блеска, на колесах – и то отсутствовали даже малейшие признаки грязи. И еще три машины: два джипа на шинах повышенной проходимости и четырехосный грузовик. Эти – напротив. Пыльные, местами проржавевшие насквозь, со следами многочисленных аварий, а под катками лежали комья отвалившейся глины.
Нас встречал мужчина средних лет, с проседью, в цветастых шортах, какие любят отдыхающие на Марининских островах, и бронежилете на голое тело. Из кобуры на груди выглядывала толстая рукоять автоматического пистолета. Как пить дать – начальник заставы.
– Подполковник Белкин, – представился он, перехватив мою руку на полпути к козырьку. – Гостям мы всегда рады. Белкин Сергей Александрович, – офицер уже тряс руку лейтенанта. – Бел…
И тут, увидев Грачева, начальник заставы осекся. Полковник – единственный из нас, кто был без бронежилета, зато в мундире с кучей медалек, который в свете ламп сверкали, как гирлянда на елке. У бывалого вояки даже челюсть отпала.
– Уважаемый, вы совсем дурак? – поинтересовался пограничник у командира.
– Вы что себе позволяете, товарищ подполковник! – прорычал Грачев. – Я доложу…
– Здесь, на заставе, я – Царь, Бог и Господин. Надо будет – я тебя так закопаю, никто никогда не найдет. И тех, кто будет искать тебя – тоже закопаю. И тех, кто будет искать тех, кто… ну, в общем, ты понял. А, да. Чтобы куда-то что-то доложить, тебе нужно дожить до этого момента. А при таком параде у тебя шансов очень мало. Ты понял меня, полковник?
– Понял, – процедил сквозь зубы офицер. – А это еще кто? – он махнул рукой на три грязных автомобиля.
– Работорговцы, – коротко ответил Белкин.
– Сам вижу. Почему посторонние на заставе?
– Как почему? – удивился начальник. – Они заплатили.
– Это же взятка! – опешил от такой наглости Грачев.
– У нас, на границе, когда дают взятку, принято говорить «спасибо». Здесь тебе не город, полковник. Здесь – граница. А на границе свои законы.
Работорговцы, да. Бродяги. Отщепенцы. Вроде как и мы, и американцы, и остальное человечество относились к ним с презрением. Однако все пользовались их услугами. Хотя бы потому, что работать на шахтах скаги не хотели даже за деньги. Даже за хорошие, по их меркам, деньги. И не удивительно! Зачем им было вообще выбираться из пещер, чтобы возвращаться обратно, под землю? Оставался один выход – рабы. Инопланетяне подыхали на шахтах пачками, но затраты вполне
