Кэтрин сама не понимала, чего ожидала от него. Лука не побледнел. Не разразился гневным криком. Его реакция не была одной из тех возможных, когда чувства выплескиваются через край. За проведенный наедине с собой час она вообразила себе множество вариантов, гадая, какой же из них он выберет, когда узнает эту пугающую новость, и каждый раз, когда в голове возникал новый, она начинала трястись от страха.
С Лукой не происходило ничего, что она могла предположить.
Он просто стоял и смотрел на нее.
Взгляд сместился с лица на живот, будто он надеялся визуально определить, говорит ли она правду. Это будет возможно, но еще не скоро. Казалось, приложив усилие, он перевел взгляд обратно вверх. Постепенно его лицо приобрело напряженное выражение, стало суровее, и от этого внутри все стянулось в тугой узел. Когда он все же заговорил, тон его был равнодушно-презрительным, что оскорбило ее еще больше.
Она знала этот голос, но уже забыла, как его ненавидела.
– Полагаю, ты уже приготовила необходимые документы с требованиями?
Кэтрин растерянно заморгала:
– Документы? Я купила тест на беременность. Это такая… палочка, не бумага.
Глаза его сверкнули.
– Кэтрин, не надо. – Он коротко рассмеялся, но совсем не весело. – Надеюсь, ты не думаешь, что ты первая женщина в моей постели, которая считает, что теперь может быть уверена в возможности пожизненного содержания? – Он нахмурился. Зло. – Я люблю секс, как ты уже поняла, но это всегда риск. Я не собираюсь отказываться от признания отцовства и выплат на содержание ребенка, но настаиваю, чтобы мне были представлены все доказательства.
Ее руки невольно сжались в кулаки.
– Значит, у тебя было немало таких эксцессов? И детей?
– Ни одного, к счастью. На такую подлость способны не все женщины.
– Хочешь сказать, на такое не были способны те женщины, которых ты выбирал для секса, – резко выпалила Кэтрин, потому что больше не могла сдерживать эмоции. Все утро, оставшись одна, после того как Лука отправился на пробежку, она думала о том, каким будет их разговор. Ее переполняли самые разные чувства, и она мечтала ими с ним поделиться, потому что держать их в себе было очень и очень трудно. Сейчас же ей казалось, что было бы лучше умереть. – Или предательство совершали не они, а ты?
Он смотрел на нее с тем нескрываемым презрением, которое она не раз видела в его глазах, и оно всегда лишало ее воли. Но тогда она не знала Луку. Не понимала так, как теперь, после того, что произошло между ними.
Видеть прежнее его к ней отношение было больно и очень неприятно.
– Я, как обычно, соберу команду адвокатов и врачей, – глухо произнес Лука. – Сообщу им, что завтра ты встретишься с ними для проведения обычной процедуры. – Несмотря на неприятный тон, в глазах не было жгучей ярости. Ни малейшей капли. – Ты будешь свободна завтра? Впрочем, теперь у тебя будет немало свободного времени. Согласно завещанию отца, я не могу тебя уволить, но, полагаю, в сложившейся ситуации тебе будет лучше не появляться в офисе, а работать дома.
– Я… – Кэтрин наклонила голову, стараясь унять подступившую тошноту. Происходящее не должно ее удивлять. Что давало ей повод решить, что теперь Лука будет вести себя с ней по-другому? Был ли у нее повод ожидать, что он поведет себя иначе? Впрочем, только сейчас она до конца осознала, что все же надеялась, что его реакция будет совсем не такой. – Но…
– Сожалею, если не оправдал твоих романтических надежд, дорогая мачеха. – Голос его был словно сталь, каждое слово ранило, словно удар кинжала. Кэтрин отступила на шаг, будто он действительно был в руке Луки. – Хочу тебя предупредить, что восемьдесят процентов женщин, выступивших с подобными заявлениями, не появлялись на встрече, признав тем самым, что лгали мне. Если ты входишь в оставшиеся двадцать, учти, я проведу все необходимые анализы. Я не шучу. Интересно, какое же ты примешь решение?
Кэтрин с трудом удержала равновесие. Казалось, через секунду она просто развалится на части. Кроме этого внутри появилось давящее чувство, что похожее уже происходило в ее жизни. Скорее всего, подобный разговор когда-то давно пришлось пережить ее матери.
Кэтрин тоже стала для одного мужчины досадной ошибкой. Она не могла пошевелить ни рукой, ни даже пальцем. Ощущение дежавю буквально сковало ее.
Одно было ей сейчас предельно ясно: она опять разочаровала мать. И на этот раз Роуз ее не простит, и Кэтрин точно знала, что не простит и сама себя.
– Лука, – произнесла она дрожащим голосом и вытерла проступившие слезы. – Ничего этого не нужно.
Он рассмеялся:
– Каковы твои актерские способности, я уже знаю. Хотя вынужден признать, они действительно впечатляют.
Внезапно стало больно зубам, только сейчас она поняла, как сильно она их сжала.
– Ты отлично знаешь, что я была девственницей.
– Я знаю лишь, что ты хотела меня в этом убедить, – бросил он в ответ, оставаясь совершенно невозмутимым. – Кто может поручиться, что это не еще одно твое представление? Тест ДНК все прояснит.
Кэтрин покачала головой, злясь на себя, что могла настолько ему довериться. И на то, что Лука все же победил. Как всегда.
Увлекшись, она позабыла, как сильно этот мужчина ее ненавидит. И всему виной секс. Правда заключалась в том, что отношение к ней Луки не менялось, он всегда ненавидел ее и будет ненавидеть. Ее глупость привела к тому, что теперь должен родиться ребенок. Искушение привело к ошибке, о которой мать всегда ее предупреждала. Но она все же совершила ее. Хотя это не означает, что она позволит себе совершить следующую. Она уже говорила Луке, что хочет спасти себя, но теперь у нее есть ребенок, о котором она должна думать в первую очередь. И самое главное – сейчас сделать так, чтобы он находился подальше от Луки Кастелли и той ненависти, которую он испытывал к ней. Она будет тлеть как угли, но никогда не потухнет.
Ее любовь к нему не имеет ровным счетом никакого значения. Возможно, это и не была любовь. Однако единственное, что сейчас по-настоящему важно, – это какую жизнь она сможет обеспечить своему ребенку. Внезапно Кэтрин ощутила уверенность в том, что поступает правильно. Она не совершает ошибку, она приняла решение, и приняла его самостоятельно, пожалуй, впервые оно не было никем ей навязано.
Это тоже не имеет значения. Сейчас ничто не имеет значения.
Настанет день, и ее ребенок будет кому-то рассказывать историю своих родителей, так же, как недавно сделала Кэтрин. Ее разбитое сердце не будет ничего значить для этого ребенка.
Она откашлялась и заговорила:
– Позволь, я
