Попытался вспомнить бабушку. Не на фото или с рассказов, а в жизни. И тоже — пусто. Как будто корова языком слизнула. Как будто и не было ее никогда. Или его. Странно, почему он раньше на это внимания не обращал? Очень странно.
Потер шрам.
Удивительно, но его появление для него тоже оставалось загадкой. Конечно, родители рассказывали, но… он сам не помнит. Такое потрясение, и не помнил! Как же так? Да и вообще — все его раннее детство словно в густом тумане. Отдельные размытые образы, в которых ничего толком не понять и ни одного лица не разглядеть. Да что лица — даже имена. Ничего. Какая-то странная каша.
Детские фото? Их на удивление мало. Он едва ли десяток вспомнит. Да и те такие невнятные, что не до конца ясно, кто там и с кем. Нет, конечно, ту же бабушку опознать вполне можно. Одна беда — того, кто сидит у нее на руках, не видно: он повернут затылком с накинутым капюшоном. И так везде. А если добавить к этому еще и странную его схожесть с Иваном Грозным, выходила совсем уж непонятная петрушка.
Дмитрий достал лист бумаги и стал фиксировать ключевые факты и явления, которые происходили с ним. Музыка играла, проигрывая композицию за композицией. Они не мешали. Он полностью погрузился в работу.
Часа не прошло, как он откинулся на спинку кресла с бледным видом.
Оказывалось, что он вообще ничего не мог сказать про свое детство, если отбросить рассказы взрослых. Лет до восьми-девяти. Словно его не было.
Кроме того, внешняя непохожесть на родичей шла рука об руку с их некоторой отстраненностью. Особенно второго колена и дальше. Его никогда тепло не принимали. Вежливо и очень аккуратно, но никогда не было теплоты. Ни от кого. Да и родители, когда разводились, его слова и пожелания в грош не поставили. Так решили, и все. Его это не касается. А мама так и вообще перестала после развода с ним общаться. Словно он для нее умер. Так, изредка, на праздники, позвонит и скажет несколько ничего не значащих слов. Отец общался, но держался с каждым годом все отстраненнее, полностью погрузившись в свою новую семью и малыша. Того-то он любил. Это сразу бросалось в глаза. Дмитрию всегда казалось, что это все вздор и он банально ревнует. Раньше. Но сейчас эта деталь обрела совсем другой смысл.
— Проклятье… — прошипел Дмитрий, потирая виски.
Обидно и больно.
Ему вдруг очень захотелось пообщаться с папой… ну или кем он там ему был? Глаза в глаза. Почему он молчал? Хотя… Что ему сказать? Разве он знал, кто такой Дмитрий и откуда взялся? Вряд ли. Но ведь поддержал увлечение исторической реконструкцией? Даже, казалось, как-то оживился и с особым интересом посмотрел на него тогда. И денег без вопросов выделил на доспехи, лошадей и тренеров. Знал? Да. Определенно он что-то знал. Да и золотой перстень с единорогом не просто так подарил. Слишком странное совпадение. Какова вероятность того, что из всех популярных геральдических символов он выберет именно единорога, бывшего личным символом Ивана Грозного? Очень небольшая. Обычно же больше по львам да орлам промышляют…
Но что же тогда выходит?
Дмитрий достал небольшое зеркало из аптечки и внимательно осмотрел свой шрам. Ему говорили о том, что он не характерный для лески и дурно зашит. Но, подсвеченный светодиодным фонариком, он отчетливо показывал довольно неплохой уровень мастерства хирурга. Уж Дима-то повидал швов со своим увлечением…
Кто же он, получается? Лжедмитрий или все-таки Дмитрий? Тот самый, настоящий, отучившийся в дебрях далекого будущего?
Свой среди чужих, чужой среди своих…
Все документы он разрезал и тщательно сжег в огне свечи. Кусочек за кусочком. Эти «бумажки» компрометировали его чрезвычайно. Пластиковые карты оставил. Никто все равно не поймет, что это такое. Разве что ножом срезал выдавленные надписи — числа и буквы. От греха подальше. Вдруг ему когда-нибудь потребуется пластик? Всякое бывает. А этого товара в здешних пенатах не найти.
Ну и дальше в том же духе.
Уничтожать или нет смартфон — было большим вопросом.
Зачем он ему? Музыку слушать? Обойдется. Но по здравом размышлении Дмитрий решил его сохранить. И когда вновь будет в районе своего места входа в эту эпоху — попытать счастье. Вдруг та пространственная аномалия будет все еще работать? А это значит, что он сможет хоть немного посидеть в Интернете. Конечно, только если отчим не выкинул этот номер из корпоративной группы. Столько времени прошло… Удалить и забыть. Но мало ли? Проверить стоило. Даже несколько часов серфинга в Интернете могли дать много пользы. Учебники, таблицы, справочники. Всего и не перечесть. Одна только банальная «Википедия» чего стоит! Впрочем, стоило бы порыться и в кэшах мессенджеров и клиентов социальных сетей, не дожидаясь совсем уже призрачной удачи. Он же общался в среде реконструкторов, и там могло быть что-то полезное. Да, конечно, почти все ссылки — мусор и «сиськи». О чем еще могут говорить молодые мужчины? Но вдруг что интересное найдет? Там всякого хватало.
Также для себя он сделал еще одну зарубку — попытаться вычислить местоположение точки входа по силе сигнала. Вдруг получится вернуться назад? Не факт. Совсем не факт. Но мало ли? Такой возможностью пренебрегать не стоит. Не в том он положении.
Кроме того, у него на смартфоне стояла мобильная версия Excel. Казалось бы: фигня фигней! Но только для того, кто не умел ею пользоваться. На деле этот табличный редактор был довольно мощным и гибким вычислительным средством. Какой-то острой надобности в нем сейчас не было. Однако в будущем, когда ситуация утрясется, возможно, потребуется. Тут и финансы считать, и статистику, и научные вычисления делать.
Глава 5
12 июня 1606 года, Москва
Дмитрий откинулся на спинку кресла, потер переносицу и взглянул на Марину, развалившуюся, словно сытая кошка, на диване. Ну, пародии на него. Она внимательно смотрела на него с каким-то не то задумчивым, не то загадочным видом.
Был глубокий вечер.
За окном смеркалось.
Скоро нужно было отправляться спать. Но взгляд этой женщины был настолько провокационный, что царь напрягся.
— Что-то не так? Милая, ты так странно смотришь…
— Тебя ведь воспитывали ведьмы и колдуны… не отрицай, это лишнее. Смешно. А в народе почему-то ходят слухи, хоть уже и не так упорно, как раньше, что это я ведьма, которая тебя приворожила.
— Ты говоришь
