— Еще один вид роликов. Бледнолицые просто стоят, вообще не двигаясь, но как только замечают человека сразу направляются к нему, и преследуют до тех пор пока он не скроется из вида, — во время комментария сменилось еще два ролика в которых «бледнолицые» преследовали шарахающихся от них людей.
— А теперь внимание на карту, — на смену видеоряда пришла большая карта мира, — я проанализировал новости о странных нападениях в сети и вот, что получается.
— Первый случай, о котором упоминается в интернете, произошел в Пекине, — на территории Китая появилась первая красная точка. — Не могу сказать точно, что там произошло, ориентировался по фото укушенного. Китайского языка, как вы понимаете, я не знаю. Второй случай, а следом за ним и третий с четвертым, практически одновременно произошли в Москве, Киеве, Санкт-Петербурге и Минске.
На карте появлялись все новые и новые точки, комментируемые блогером, когда в руке у Громова зазвонил телефон, на экране высветился номер Ленского.
— Слушаю — ответил я, не отрывая глаз от монитора.
— Мы тут прямо перед подъездом припарковались, спустись помочь. На Макса приступ хомячности напал, — Николай гоготнул. Судя по голосу он успокоился, а настроение повысилось.
Сбросив вызов, я накинул пальто и сунул ноги в туфли и, взяв ключи, вышел на лестничную площадку. В подъезде было светло и абсолютно тихо. Я закрыл дверь на один поворот ключа и начал спускаться вниз. Кадры из видео Лесного лиса, все еще стояли перед глазами и тишина, царившая в подъезде порядком давила. Воображение рисовало неподвижного «белолицего» стоящего на лестничном пролете, только и ждущего, когда кто-нибудь спуститься. С такими мыслями я преодолел еще четыре этажа и остановился напротив двери, ведущей в тамбур подъезда. К этому времени воображение просто слетело с катушек, даже запах кошачьей мочи постоянно витавший на нижних этажах не заставил меня рывком открыть дверь, что бы глотнуть свежего воздуха. Никаких подозрительных шумов за дверью слышно не было. Без особого рвения я все же приоткрыл дверь. Лампочка в помещении, соединяющем лестничную площадку и дверь на улицу, как всегда, отсутствовала. Открыв дверь в тамбур, вовсю ширь, сделал шаг назад и вновь прислушался. Из-за входной металлической двери доносились обычные звуки улицы. На всякий случай, посмотрев в щель между косяком и дверью, я прошмыгнул на улицу, впрочем, дверь в подъезд закрывать не стал, и подставил лежащий рядом кирпич.
Выйдя из подъезда, первым делом, осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего необычного, направился к припаркованным напротив подъезда, наплевав на все правила, машинам друзей. Страх обуявший еще в подъезде уже казался лишь наваждением, надуманным проявлением слабости, которая, в общем-то, никогда не была мне свойственна. Когда до Николаевской «Киа Рио» оставалось пара метров, водительская дверь открылась и показалась голова владельца машины.
— Долго спускаешься, — вместо приветствия сказал Ленский, оглядевшись по сторонам, открыл заднюю дверь хетчбека, — цепляй пакеты, мы много всего набрали. Макс в панику впал, запасся как перед войной.
— Знаешь, я этого блогера посмотрел и пока по лестнице спускался, проникся его идеями до седых волос, — все в голове картинки всякие крутились, — поежился я заглядывая в салон и непроизвольно присвистнул. Пакеты забили все заднее сидение, практически до самой крыши.
— Хрена себе, — я высунул голову из салона и воззрился на Орловский «Патриот» — эй, хомяк, выползай из своего танка!
— Он и свой так же забил? — Уже к Ленскому обратился я.
— Именно, — Николай ухмыльнулся, — соль, спички, сахар. Помнишь да?
Пакетов с едой мы перетаскали не просто много, а очень много! Пару раз пришлось сбегать туда и обратно, что бы вынести все пакеты из машин. Когда, я спросил Макса, сколько я должен, за все это счастье, но он лишь махнул рукой. Когда последний пакет был транспортирован на кухню, а друзья без происшествий перегнали машины на стоянку, мы поднялись в квартиру и закрыли двери. И только тогда появилось чувство безопасности и какого-то облегчения. Все время, которое заняла разгрузка продуктов, меня, судя по напряженному лицу, и Николая тоже, преследовало неясное чувство тревоги. Даже Макс, обычно всегда что-то громко вещавший в этот раз ограничивался тихим насвистыванием какой-то детской песенки.
— Как жаль, что всего лишь две щеки! Мы хомяки и мы хомячим… — тихонько напевал он, сопровождая сиё действо улыбкой сумасшедшего хапуги.
Помыв руки, мы расселись за кухонным столом, куда минутой раньше Ленский водрузил свой ноутбук.
— Пароль от «вай — фая» назови, подключусь к сети. И это, стаканы что ли давай, — Ленский тут же развел кипучую деятельность. — Макс, достань, что ли пожевать чего-нибудь. На голодный желудок пить не хочется.
— А ты пару видосов с ютуба зацени и еда не понадобится, лучшее средство для похудения, — проворчал Максим, впрочем, занялся сервировкой стола, изредка возмущаясь тем, как я еще с голоду не сдох с такими-то запасами провизии и что бы я без него делал. В этом сущность Орлова, о еде он никогда не забывал.
— Нет, Лекс, вот скажи мне, в тебе вообще кровь русская есть? Ну, хоть капля? Где заложенные на генном уровне рефлексы дедов и прадедов? Вот случится землетрясение какое-нибудь или война, ты же не от них помрешь, ты же от голода погибнешь! — Неистовствовал Орлов, любовно расставляя приобретенные припасы по своим, одному ему известным местам.
— Это с какой радости у нас в Самаре землетрясение будет? А случись война, чем мне мои запасы помогут? Колбасой интервентов закидать? — я даже растерялся от такого искреннего возмущения моим образом жизни.
— Ну как же? Если вдруг ЧП, то пока магазины вновь заработают, или гуманитарную помощь подвезут, у тебя будет, чем питаться, — внес свою лепту в диалог Ленский, сосредоточенно списывая пароль от сети из блокнота переданного мною. — В случае начала войны все то же самое. Или ты мародёрствовать попрешься с голодухи? За это в лучшем случае посадят, а в худшем еще и расстреляют по законам военного времени. Вспомни
