Когда они добрались до форта и примыкавшим к деревянному забору караульным помещениям, все четверо ушли в тень, стараясь не попасть в поле зрения часовых, стоявших на освещенной факелами площадке перед воротами.
– Одному Господу известно, как они надеются кого-нибудь увидеть, когда сами стоят на свету, – буркнул Коулман.
– Ну да, они увидят, – отозвался Фуллер. – Как раз в тот момент, когда будет уже поздно.
Роберт усмехнулся в ответ на их язвительные замечания. Даже несмотря на то, что его люди не служили на флоте, они с презрением моряков смотрели на тех, кто служит на земле.
Спускаясь с холма, Роберт с удовлетворением отметил, что день прошел не зря. К тому времени, когда они вернутся в свои постели, у них уже будет четкое представление о поселении, чтобы действовать дальше.
Достаточное, чтобы уже завтра заняться собственно расследованием.
Постоялый двор был вполне надежным убежищем. Церковь Ундото и таверна, куда любил заходить старый моряк Сэмпсон, располагались чуть дальше за холмом, и им не составляло никакого труда дойти туда с постоялого двора.
Трущобы, где жила жрица Лашория, находилась в том же направлении, но дальше от центра поселения.
Сейчас, когда они неторопливо шли по Уотер-стрит, подмечая по пути расположение магазинов и контор, Роберт перебирал в уме тех, кто мог бы ему помочь: Лашория, Сэмпсон и Бабингтон. Из этих троих Бабингтон был последним, к кому бы он обратился. Он знал Бабингтона лучше, чем Деклан, их пути пересекались несколько раз. Бабингтон был тертый калач, и его проницательность представляла тем большую опасность, что скрывалась под внешней мягкостью. Этим он походил на самого Роберта. По мнению Роберта, Бабингтон оказался недооценен своей собственной семьей. Он пропадал здесь зря, в основном играя роль няньки при Маколее, который, как известно, не нуждался и не принял бы ничьей помощи.
Возможно, Бабингтон мог стать ценным союзником, но попытка его привлечь, не зная его личных пристрастий, могла оказаться большой ошибкой. Роберт не собирался открывать ему никаких подробностей, относящихся к своей миссии, таких как предположение, что исчезновение людей связано с разработкой алмазных копей, пока Бабингтон сам не расскажет ему о своих связях и интересах в этом регионе.
Учитывая, что обращение к Бабингтону могло оказаться делом непростым, Роберт решил начать с Сэмпсона. Поскольку Деклан и Эдвина считали, что к Лашории лучше всего идти вечером, он начнет свой день с разговора с Сэмпсоном, а потом посмотрит, куда это его приведет.
Задумавшись, Роберт какое-то время машинально шел за своими людьми, а когда сосредоточился, то обнаружил, что они обходят вокруг портового управления.
Моряки остановились у лестницы, спускавшейся к самому управлению, и, глядя на Роберта, дождались, пока он поравняется с ними.
Слева от них возвышалось здание портового управления, тянувшееся до самой гавани. Пока там не было ни одного фрегата британского флота, все они, видимо, ночевали где-то в другом месте. Роберт изучил длинный ряд стоявших на якоре торговых судов, медленно покачивавшихся вверх-вниз на тихой воде.
– В порт не пойдем.
Слишком опасно, многие капитаны торговых судов знали его в лицо.
Роберт посмотрел вперед на центральную набережную и ряд домов, стоявших лицом к ней. Большую часть из них занимали административные учреждения, различные агентства, дом начальника порта и тому подобное. Отсюда звуки шумного веселья, доносившиеся с улочек и переулков, расположенных позади набережной, были слышны уже не так громко. На самой набережной не было ни одной таверны, выходившей фасадом к воде.
Роберт стал спускаться по лестнице.
– Пойдем вдоль набережной до самого конца. Так мы сможем выйти к нашему постоялому двору.
А завтра он начнет искать следы работорговцев. Чем скорее он это сделает, тем раньше узнает, где прячется их лагерь. А потом он отправится в Лондон и займется поисками жены.
Роберт подумал, что так, наверно, происходило с большинством мужчин, но какая-то значительная часть его существа инстинктивно старалась даже не задумываться об этом. И все же, шагая сквозь влажную темноту ночи, он поймал себя на том, что осторожно, исподволь уже начал спрашивать себя и фантазировать, какой должна быть его идеальная жена.
На следующее утро после того, как ее осенило, что обнаружить темные делишки Ундото она сможет, наблюдая за ним не при свете дня, а в темное время суток, Эйлин стояла в своей спальне и разглядывала вещи, разложенные на стеганом покрывале из кретона.
Сначала одежда. Почти весь свой гардероб Эйлин оставила у подруги на Рассел-сквер, так что выбор был не велик. Однако между покупкой билета на корабль и его отплытием она успела купить четыре простых костюма – юбки с подходящими к ним жакетами – из легкого хлопка. Модистки только начали шить такие наряды для английского лета, и они обошлись ей недешево, но, приехав в жаркий Фритаун, Эйлин порадовалась своей предусмотрительности.
Самым подходящим туалетом для ночной вылазки был бы костюм из темно-синего пике. Этот ансамбль предполагалось носить с блузкой цвета слоновой кости, но Эйлин купила шелковую блузку такого же темно-синего цвета, предполагая, что, возможно, ей придется выдавать себя за вдову.
Ей не пришлось прибегать к этой уловке, но зато теперь у нее остался этот темный наряд. Нещадная жара не располагала к тому, чтобы надевать темное днем.
– Если надеть шляпку и вуаль… – Эйлин с сомнением посмотрела на свою единственную шляпку, лежавшую на письменном столе. Шляпка была из соломки, в деревенском стиле. Она сморщила нос. – Совершенно не подходит.
На одной из боковых улиц, выходивших на Уотер-стрит, Эйлин видела маленький галантерейный магазинчик. Она снова взглянула на разложенные вещи, потом опустила глаза на то, во что была одета, – юбку и жакет нежно-лимонного оттенка с блузкой цвета топленого молока. До вечера ей не понадобится ни шляпка, ни темная одежда, а если удастся сделать то, что она собиралась, то останется достаточно времени, чтобы зайти в галантерею и подобрать что-нибудь подходящее.
– И еще купить отрез черной сетки, чтобы сделать вуаль, – проговорила она, поправляя прическу.
Эйлин не сомневалась, что у любого галантерейщика найдется черная сетка. Как и везде, в этом поселении наверняка случаются похороны. Приняв решение насчет одежды и головного убора, она повернулась к своему открытому чемодану, нашла, где лежали перчатки, и обнаружила, что прихватила пару черных перчаток средней длины.
– Отлично. – Отложив пару в сторону, она опустила взгляд вниз, подняла юбки и увидела свои пыльные полуботинки. – Вполне сойдет, чтобы исследовать потайные уголки Фритауна.
Опустив юбки, Эйлин разгладила их. Строго говоря, у нее было все, что нужно.
– Теперь снаряжение.
Она полезла в чемодан и из-под одежды, с самого дна достала коробочку, похожую на шкатулку для драгоценностей, и плоский, крытый шелком футляр, в каких дамы обычно возят жемчуг.
Подойдя к письменному столу, она положила на него обе вещицы,
