— Зовите нефтью сколько угодно, но на самом деле это просто газовый конденсат, — сказал Тихонов.
— Мы не называем его по имени! А то разрешение на факельное сжигание газа отберут. Американская нефтяная индустрия называет «нефтью» чтоб невозбранно загрязнять атмосферу и не платить штрафы.
— В России мы говорим: «трудноизвлекаемые запасы». Если в Техасе и Северной Дакоте добывать LTO трудновато, подумайте о болотах и снегах Западной Сибири! Я вот читаю в Интернете про «Сланцевую революцию» и смеюсь. Ежели это – революция, начали её в Ачимовке и Баженове – лет двадцать назад. А теперь российскому газу одна дорога – вниз. Падение добычи неизбежно.
— И как быстро?
— Быстро. С 2011 года, Россия потеряла почти пять процентов добычи и вынужденно сократила экспорт газа на одиннадцать процентов. Далее, падение начнёт ускоряться. Сейчас уже два процента в год, а будет – десять! Стандартная кривая спада.
Что такое кривая спада, мне объяснять не надо. Как инженер-разработчик, я рисую такие загогулины по десятку в день.
— Профессор, вы считаете, политические проблемы с Украиной – из-за падения добычи газа?
— Не политика, а скорее экономика. Ежели внутреннее потребление не снизится тем же темпом, Россия перестанет экспортировать газ в две тысячи двадцатом! Всего три года назад всё выглядело отлично. Если бы мне тогда сказали, начнутся взаимные экономические санкции, война в Донбассе и аннексия Крыма – я бы лишь посмеялся.
— Но там и политическая ситуация тоже. Разве не было революции в Киеве?
— Политика – следствие экономики. После развала СССР, потребление нефти на Украине составляло около шестидесяти четырёх миллионов тонн в год, и страна могла считаться цивилизованной. Перед революцией на Майдане – потребляли всего десять миллионов. В шесть раз потребление упало. Уровень сороковых годов прошлого века! Россия оторвала русскоязычный Крым. Все не успевшие в Крым украинцы через двадцать лет научатся пахать землю деревянной сохой и ходить в лаптях. В курсе, что такое лапти?
— Обувь такая. Из берёзовой коры, — сказала переводчица, — отличный сувенир из России.
— Украина – скорее исключение, профессор, — сказал я.
— Исключение? Узбекистан сократил потребление на семьдесят процентов. Румыния в прошлом веке снабжала нефтью всю Европу. Теперь обвал – пятьдесят процентов. Болгария – семьдесят пять! Даже взять Россию. Потребление сократилось почти на сорок процентов – с 250 миллионов тонн до 150.
— Вероятно, эти страны пострадали из-за развала СССР.
— Хорошо, как насчёт Испании? Со времени GFC – ужались на двадцать пять процентов, и всего-то за пять лет! Италия – сорок процентов. Греция – тридцать пять. Если продолжить тренд, к 2030 Европа скатится на современный уровень Филиппин и Индонезии. Я недавно статью про Антарктику прочитал. Вплоть до 2007 года, потребление нефти – нарастало. Вышло более полмиллиона баррелей в год. А в 2013 – сколько?
— Двести тысяч?
— Не угадали! Всего тридцать три тысячи баррелей. Притом, ни газа, ни угля Антарктика не потребляет. Обвал потребления в пятнадцать раз намекает: масштабные исследования Антарктики – кончились. Население планетки теперь двигает совсем другую науку.
— Колонизацию Марса, как Илон Маск мечтает?
— Скорее: что мы будем жрать через десять лет? Вот Правительство России – делает что выгодно «Газпрому». Точнее, Правительство России и верхушка руководства «Газпрома» – одни и те же лица. В нормальных компаниях, если добыча падает и нет возможности выполнить поставки, придётся разорвать сколько-то контрактов и заплатить неустойку. А ежели компания срослась с Правительством, вместо неустойки лучше устроить потребителю форс-мажор. Как в контрактах пишут? Включая, но не ограничиваясь: войной, забастовкой, эмбарго, революцией, гражданским неповиновением, или террористическим актом. Правительство России именно это и делает: от войны в Донбассе до прекращения импорта эстонских шпрот и немецких колбас…
— Вы полагаете, Правительство России устраивает политическую неразбериху в Европе, чтобы скрыть проблемы «Газпрома»?
— Не сомневаюсь. Впрочем, извините, Аластаир, я приехал! — Тихонов коснулся плеча водителя и сказал что-то по-русски. Я разобрал слово «институт» и взглянул на громадное серое здание справа. Пока водитель, включив аварийные огоньки, парковался во втором от тротуара ряду, профессор пожал мне руку.
— А правда, нефть кончится через десяток лет? — спросила переводчица, когда Тихонов захлопнул дверь, отделив роскошный кожаный салон «Мерседеса» от московской слякоти.
— С чего вы взяли, что кончится? Все разговоры: «запасов хватит на двадцать лет», – чепуха для дилетантов, — обнадёжил я. Ясно, отчего Сандра морщилась. Арендованная на день синхронист – явно с чисто-гуманитарным образованием, — И через тысячу лет, люди будут добывать нефть.
— Тогда в чём проблема?
— Проблема: сколько мы сможем добывать в день. Пятьсот лет назад, по всей Европе шумели лесa. Их вырубали: требовались дрова и древесный уголь для новой промышленности. Леса не кончились, просто стало мало. В какой-то момент, дров на всех не хватило, и пришлось переходить на каменный уголь. Или вот двести лет назад: били китов и освещали домa китовым жиром. Когда популяция китов рухнула, образовался дефицит. С счастью, научились бурить на нефть и делать керосин. И с нефтью так будет. После определённой точки, добыча становится всё более трудным делом, и на каждого жителя Земли придётся добывать всё меньше.
— Разве нельзя отыскать новые месторождения нефти?
— А разве мы не пытаемся? Много кто ищет, да не все находят, к сожалению. Последние двадцать лет, в среднем, на каждые четыре добытых из земли, человечество нашло всего один баррель. Следующие двадцать лет будет ещё хуже. Один баррель открытой на двадцать добытой.
— А может: геологи плохо ищут?
— Ищут-то хорошо. Компьютеры всё мощнее; мы собираем петабайты информации. Кроме Северного Ледовитого океана и Антарктиды – везде проведены геофизические исследования. Большие месторождения, как Гавар и Сафания в Саудовской Аравии или мексиканский Кантарел, – никак не обнаруживаются.
— А американцы недавно открыли – сланцевую нефть! Вот и профессор говорил. Я по Интернету читала: новую технологию придумали: «гидрофракинг»!
— Разве профессор Тихонов употребил слово «недавно»?
— Вроде нет.
— Он и не мог его употребить. Все месторождения американской так называемой «сланцевой» нефти – были обнаружены в начале двадцатого века. А технологию гидравлического разрыва пласта, «гидрофракинга», как вы его обозвали, запатентовал полковник Робертс аж в 1866 году. Отчего «сланцевую нефть» не добывали столетие назад?
— Дорого?
— Не только. Вплоть до восьмидесятых годов прошлого века, на планете хватало и обычной нефти. А теперь – не хватает. Легкодоступную нефть из больших месторождений человечество почти выкачало, и теперь мы уже добываем из средних и маленьких, всё дальше и дальше от цивилизованных мест. Американцы добывают «сланцевую»
