– Одну секунду, – кивнул мне Лейбовиц, поднимаясь и переходя на английский: – Чем могу вам помочь, молодые люди?
Один из них остался у двери, перевернув табличку словом «Закрыто» наружу, а второй резко выхватил из кармана пиджака браунинг.
– А ну, старик, быстро гони всю наличку! – крикнул обладатель пистолета, направляя его то на антиквара, то на меня. – И не вздумайте дёргаться, вы двое, иначе я за себя не отвечаю.
– Позвольте, – растерянно произнёс Лейбовиц, – что вы себе позволяете?..
– Деньги гони, старый хрыч!
Довеском к требованию послужил удар рукояткой пистолета по лицу старика, и из его разбитой губы по подбородку потекла тёмно-красная струйка.
Дальше сохранять нейтралитет не представлялось возможным. Я медленно поднялся под дулом направленного на меня браунинга и, показывая раскрытые ладони, спокойно сказал:
– Парни, вы хорошо подумали, прежде чем решиться на ограбление?
– Ты кто, твою мать, такой?! – выкрикнул обладатель оружия.
– Кто я? Я агент Федерального бюро расследований. Если вы, ребята, не в курсе, это ведомство Джона Эдгара Гувера.
Лейбовиц бросил на меня быстрый взгляд, но промолчал.
– И мистер Лейбовиц – хороший друг мистера Гувера, также являющегося большим любителем антиквариата, – продолжил я. – У моего шефа грядёт день рождения, и я пришёл сюда, чтобы выбрать для него подарок от лица отдела тяжких преступлений. Когда Гувер узнает о том, что его друга ограбили и, не приведи Господь, ранили или убили, он придёт в неописуемую ярость. И я вам гарантирую, парни, что на свободе вы будете оставаться не больше суток. Даже если вы уберёте и меня, единственного свидетеля, который видел ваши лица, то время вашего пребывания на свободе удлинится не надолго. Так что мой вам совет, ребята: приносите извинения хозяину лавки устно и материально, думаю, за 50 долларов мистер Лейбовиц вас, возможно, и простит. После чего вы покидаете магазин, а мы забываем об этом неприятном инциденте.
Грабители переглянулись. В их глазах теперь уже читалась неуверенность.
– Какой ты на хрен агент! У тебя что, есть документ, удостоверяющий, что ты из ФБР?
– Ты, часом, не охренел, парень? Ты кто такой, чтобы требовать у меня документы? Размахиваешь тут палёной пушкой и думаешь, что самый крутой? Если ты такой крутой и тебе насрать на самого Джона Эдгара Гувера, то, может, тебе и на сицилийскую мафию насрать? Да ты знаешь, что у меня в сицилийской мафии половина родни? Чувствуешь мой итальянский акцент?
Грабители снова переглянулись, теперь уже совсем неуверенно, а обладатель пистолета даже опустил руку с оружием.
– Да какого хрена я тут перед вами, шелупонью, распинаюсь?! Вы всё равно уже почти покойники. Моим друзьям убить человека – всё равно что поджарить яичницу. Даже страшно представить, что они с вами сделают, попадись вы им в руки. Для начала отрежут вам член вместе с яйцами, засунут его вам в рот и заставят всё это сожрать. А после того, как вы, давясь, проглотите свои гениталии, они аккуратно, чтобы вы не откинулись, вскроют вам брюхо, желудок, извлекут оттуда изжёванные член с яйцами и снова заставят вас всё это сожрать, – говорил я, повышая тон и надвигаясь на опешившего грабителя, тыча в него пальцем. – И это будет продолжаться до тех пор, пока ваша мужская гордость не превратится в фарш. После этого они запустят вам в желудок живую крысу, а живот зашьют, и крыса будет прогрызать себе выход на свободу через вашу глотку. Ты этого хочешь, мать твою?! А? Говори, этого?!!
Я резким движением выхватил из-за пазухи револьвер и приставил ствол к голове побелевшего от ужаса парня.
– Бросай пушку, живо!
Браунинг выскользнул из ослабевших пальцев, с глухим стуком упав на пол. Казалось, бедняга сейчас грохнется в обморок. Напарник грабителя выглядел не лучше, вжавшись спиной в дверь, за которой ничего не подозревающие жители мегаполиса спешили по своим делам.
– Прошу вас, – пролепетал парень, зажмурившись. – Прошу вас, мистер, отпустите, клянусь, мы забудем сюда дорогу.
– Сначала гони пол сотни баксов, ублюдок.
Трясущейся рукой тот извлёк из кармана три смятые долларовые бумажки и горстку мелочи. Его дружок предъявил пятидолларовую купюру.
– Это всё, что у нас есть.
– Мелочь можешь оставить себе, – сказал я, забирая помятые бумажки. – А теперь валите оба отсюда, и не дай бог я вас ещё увижу поблизости от этого магазина.
Через несколько секунд в магазинчике снова остались только мы с Лейбовицем. Тот вытер кровь носовым платком, а затем метнулся куда-то за ширму и вернулся с бутылкой бурбона и парой стаканов.
– Вы как хотите, а я выпью, – произнёс он на русском, дрожащей рукой разливая коричнево-золотистую жидкость по стаканам. – Всё-таки не каждый день тебя грабят.
– Пожалуй, тоже не откажусь, – согласился я, поднимая свой стакан.
– А у вас завидная выдержка, – сказал антиквар, немного успокоившись. – Признаться, в первый момент я даже поверил, что вы и впрямь работаете на ФБР. Сыграно весьма убедительно.
– Именно ваше предположение помогло мне придумать версию об агенте из Федерального бюро расследований.
– А что, у Гувера правда скоро день рождения?[2]
– Понятия не имею, сказал просто наудачу. Но, как видите, прокатило. Вряд ли они тоже это знают. С мафией также вариант пришёлся кстати, вон как перепугались ребята. Может, стоило всё же вызвать полицию?
– Да где их теперь искать, этих проходимцев… Тем более не лучший вариант для вас – вы же пока человек без документов.
Лейбовиц ещё плеснул себе бурбона, я же отказался, мне было достаточно.
– Как вы думаете, их кто-то подослал или они сами по себе? – снова спросил антиквар после того, как стаканы и бутылка были убраны со стола.
– Скорее всего, второе, слишком уж несерьёзно они выглядели. Наверняка обычная шпана, решившая грабануть беззащитного старика. А вы никому не отчисляете за охрану?
– Да кому нужен старик, промышляющий антиквариатом?! Что с меня взять? Если бы я имел подпольное казино или бордель – тогда другое дело.
– Кстати, вот ваши восемь долларов…
– Бросьте, оставьте их себе, вы их честно заработали.
Почему бы и нет, и я с довольным видом убрал купюры в карман.
– А кто сейчас в Нью-Йорке представляет реальную силу? – спросил я, вспомнив сюжет «Крёстного отца».
– Если брать тех, кто стоит по ту сторону закона, то это Комиссия[3], та самая итальянская мафия, которую вы упомянули. Комиссия состоит из пяти влиятельных семей. Это семьи Дженовезе, Бонанно, Луккезе, Профачи и Гамбино. Можно ещё вспомнить Аль Капоне, но он работает в Чикаго, и Стефано Магаддино – тот подмял под себя Буффало. Есть ещё Мейер Лански, но он в Комиссию не
