жаждущая любви.
– Нур ад-Дин привел новый невольницу Мариам в комнату, где жил.
Мариам увидел бедный комната, ковер в дырках, и удивился. «Господин, чем твой невольница прогневала тебя? Почему мы не идем к твоему отцу?»
«Мой отец живет в Каире! – говорит Нур ад-Дин. – Этот комната дал друг моей семьи. А я сегодня истратил последние деньги».
«Не надо грустить, господин!»
Абдулла помогал словам мимикой, то изображая расстроенного юношу, то удивленную девушку.
Жанна, словно завороженная, открыв рот смотрела на его гримасы.
«Сходи к другу, и займи полсотни дирхем. А я скажу, что делать».
Нур ад-Дин пойти к купцу.
«Мир тебе, дядюшка!»
«Мир и тебе! – отвечает старик. – Что ты купил на тысячу динаров?»
«Дядюшка, я купил невольницу, который родом из дочерей франков».
«О мальчик, лучший невольница из народа франков стоит на нашем рынке сто динаров. Тебя обвели вокруг пальца. Но ты не пускай горесть в сердце. Сегодня ты попробуешь девушку, а завтра продашь. Пусть ты потеряешь хоть двести динаров – зато вернешь восемьсот».
«Твои слова – чистый золото! – говорит Нур ад-Дин. – Но сейчас я не имею ни монетки. Одолжи полсотни дирхем, а я отдам, когда продам девушку».
Он получил деньги и вернулся в комнату.
«Господин, ты иди на рынок и купи там цветного шелка на половину суммы, а на другую половину – еду и вино».
Нур ад-Дин купил все, что велел невольница и принес домой.
Девушка состряпал роскошный ужин, накормил и напоил хозяина. Нур ад-Дин от изобильного угощения совсем осоловел и уснул, а Мариам сплел из шелка красивый зуннар – пояс такой.
А когда девушка сплел зуннар (ты, Хабль аль-Лулу, слушай в этот месте внимательно!), то снял с себя всю одежду и лег рядом с юношей. И начал гладить, и поднимать его желание. Нур ад-Дин пробудился. И разгорелся такой горячий любовь, что они протерли еще одну дыру в старом коврике.
Такой любовь, Хабль аль-Лулу, тебя устраивает?
– Нет! – возмутилась Жаккетта. – Слишком просто! Купил, привел и пошли коврики протирать!
– Зато как правда! – обиделся Абдулла. – Для тебя – все не так! Какой еще может быть любовь женщины и мужчины? Может, в вашей стране любовь не сидя на коврике, а сидя на потолке?
– В нашей стране любовь обычно лежа на кровати! – отпарировала Жаккетта. – А о ваши коврики все пятки посотрешь, пока с Господином общаешься!
– Чтобы пятки были целые, люби в тапочках! – посоветовал Абдулла.
– Как умею, так и люблю! Не тебе меня учить! – взорвалась Жаккетта.
Разговор явно перешел на личности.
– Нет я! У меня должность такой, заведовать гаремом. А ты сегодня один глаз плохо накрасил! Даже воины шептались об этом.
– А у меня кохл кончился! Раз ты управляющий гаремом, так достань!
– Когда осада кончится, я куплю для Хабль аль-Лулу ведро кохла. Пока нет. Бери уголек – рисуй так.
– Еще углем я глаза не подводила! – вконец обиделась Жаккетта. – Сама этот дурацкий кохл сделаю! Если кусок графита дашь!
– Дам. Завтра. Тогда вы идете спать! – обрадовался концу разговора Абдулла. – На сегодня любовь – все.
И, не дожидаясь возражений, сбежал от слушательниц на крышу.
В глубине души он начал понимать, какую труднейшую задачу пришлось выполнить Шахерезаде.
Теперь Абдулла страстно ждал прибытия пиратов и еще по одной причине. Ежевечерняя сказка про любовь повисла над ним, как готовый опуститься на шею ятаган.
Ночь прошла тихо. Нападений не было.
Утром надутая Жаккетта принялась демонстративно готовить подводку для глаз, пользуясь рецептом госпожи Фатимы.
Она нашла среди кухонной утвари старую медную ступку и сердито принялась скоблить с нее налет.
Смеющийся Абдулла принес ей кусочек графита.
– Помочь? – спросил он, прикрывая улыбку концом тюрбана.
– Лучше отойди! – сухо посоветовала Жаккетта.
Она утром, все-таки, подвела глаза сажей, собранной с днища котла. Хоть и злилась при этом. Но быть красивой в глазах мужчин так хотелось!
– Не попади мне под горячую руку, а то не обрадуешься!
Абдулла отошел от ощетинившейся, как ежик, Жаккетты и от души посмеялся вслух около загона козы.
Графит Жаккетта растерла с окисью меди прямо в ступке.
Запас лимонов в хозяйстве Абдуллы имелся.
Следуя рецепту, Жаккетта выскребла мякоть лимона и заполнила образовавшуюся полость приготовленной смесью. И поставила на огонь.
К сожалению, таких важных компонентов, как крыло летучей мыши, кусочек хамелеона, жемчуг, кораллы, амбра и прочее, достать было никак нельзя. Плюнув на добавки, Жаккетта решила ограничиться имеющимися в наличии ингредиентами.
Кусочек ракушки отлично заменил жемчуг, уголек акации – благородный сандал. А конечности животных пришлось вообще исключить из рецепта.
Мессир Марчелло гордился бы сейчас способной ученицей!
Растерев со всем этим обуглившийся лимон, Жаккетта еще раз прокалила смесь и смешала ее с розовой водой.
Решив, что кохл вышел не хуже закончившегося, она понесла демонстрировать получившееся нубийцу.
– Видал? – сунула ему под нос ступку Жаккетта. – То-то!
– Ты искусница не хуже Мариам! – заулыбался во все зубы Абдулла. – Будем открывать лавочку и наживать большие деньги за твой товар.
– Как же! Я женщина для любви, а не для работы! – гордо заявила Жаккетта и удалилась на женскую половину.
Там ее нетерпеливо ждала Жанна, которая, все-таки, не смогла побороть соблазн и тоже попыталась накрасить глаза новым кохлом в соответствии с местной модой.
Наступила третья ночь испытаний Абдуллы.
– Я слышу, кто-то крадется по тот улица! – заявил он усевшимся под навес девицам. – Я лучше пойду послушаю!
– Там никто не крадется! Еще рано! – твердо заявила Жаккетта. – Давай, стаскивай Мариам и Нур ад- Дина с коврика. Они у тебя до сих пор его трут!
– Если бы не перебивали, они бы давно закончили и легли спать! – Абдулла вздохнул и сел на свое место. – Утром девушка встал первый, принес Нур ад-Дину умыться и поесть. И когда хозяин сделал все дела, невольница сказал:
«Вот зуннар, который я сделал. Ты сходишь на рынок и дашь пояс перекупщику. Он продаст зуннар за двадцать динаров».
«Быть не может!» – удивился Нур ад-Дин.
Но он послушал Мариам и взял пояс. И получил на рынке двадцать динаров. Нур ад-Дин очень обрадовался, отдал долг старику, купил еще шелк и еды. И отнес Мариам.
Вот так они стали жить. За ночь девушка успевал и любить господина, и делать хорошие, дорогие вещи. Вот настоящий женщина! А не настоящий женщина даже коврик сплести не хотел!
Жанна поняла, что это камешек в ее огород, но она уже научилась молчать.
