Хозяин этого застолья сидел невдалеке, между Олманом и Гаем, и оживлённо болтал. С аппетитом уплетая вкуснейший ужин, я как всегда навострила уши. Сначала разговор шёл про последний урожай этого года: что уродилось, а что нет. Потом перекинулся на предстоящую ярмарку в Маргосе: что брать, что не брать, по каким ценам, с кем возможен обмен и на что, в общем, вполне обычные разговоры торговых людей. Но, подсевшая к столу супруга хозяина, высокая дородная женщина в тёмно-красном платье, толкнув мужа в бок, развернула разговор в другую сторону:
- Ты лучше гостям про охоту на крокодилов расскажи.
- Точно! Я и забыл совсем на радостях.
За столом загалдели. Всем было интересно, ну а мне, тем более. "Крокодилы! Ничего себе! Здесь есть крокодилы, Мозг слышишь?"
"Слышу я, всё слышу", - донёсся шёпот.
Оказывается, южнее, в поймах рек, впадающих в море, водилось много крокодилов. В особенно жаркие и влажные годы они плодились в огромных количествах. А так как такой прорве пищи уже не хватало, то подросший молодняк, да и более взрослые особи, доставляли местным жителям большие беды: нападали на людей, топили лодки рыбаков, заползали в поля и огороды. Вот тогда и начиналась большая охота!
Бросался клич по всем окрестностям, и собирались охотники и просто желающие пощекотать себе нервы. Но это не самое главное. Для меня интересно было то, что на эту грандиозную бойню нанимали ангалинов. Про них я слышала уже не один раз, но видеть, ещё не доводилось. Да где я могла их увидеть? Ангалины жили в море, вернее не в самой воде, а на островах, которых, оказывается, было великое множество.
Что представляли собой эти существа, предположить пока было сложно. Я поняла только, что это рептилоиды или разумные ящеры. Они понимали человеческую речь, но сами с людьми никогда не разговаривали, хотя Дайк упоминал как-то, что у них есть свой язык, на котором они общаются между собой.
Поэтому, когда зашла речь об этих загадочных существах, я старалась ловить каждое слово. Охота была знатная, как сказал Кадар. "Кроков" убили, только в окрестностях Банкора, не меньше "окмиля". Сколько составляет этот "окмиль", я толком не поняла, так как с местной исчислительной системой ещё не разобралась, а спрашивать не рисковала. Я и так выглядела подозрительно для местных, и афишировать полное незнание элементарных вещей не хотелось. Понятно было, что "окмиль" - это много.
- А ангалинов, сколько было? - спросил кто-то.
- Я не считал, но рядом с нашей группой из пяти человек, всегда был один или два, а групп было около двадцати, вот и считай. Наместник в этот раз не поскупился, отвалил ящерам, столько золота, что они его на плоту поволокли.
- А с чего это? - поинтересовался сын Олмана.
- Говорят, что младшенького сынка наместника крокодилы сожрали, а дочка его, на её глазах это случилось, так испугалась, что до сих пор лекари её в себя приводят. Помутнение... - и он постучал пальцем по лбу, - случилось от ужаса. То ли лодка перевернулась, то ли он сам в воду свалился, я не знаю. Но морские чудовища хорошо заработали. Правда, без них, сами понимаете, было бы совсем туго. Ангалины справляются с "кроками" на раз, один несколько охотников заменяет. Теперь в Банкоре года три-четыре точно спокойно будет, пока опять наплодятся.
Далее, бесперебойно, посыпались вопросы о том, как проходила охота: как выглядит оружие ангалинов, как делили и почём потом продавали крокодильи шкуры, что говорят в Банкоре о стычках на пограничных островах, и будут ли опять пропускать ящеров в храмы, и много-много о чём другом.
У меня голова пошла кругом и от шума, и от алкогольного напитка, а выпила я кружки три, не меньше, пока доедала ужин и слушала хозяина. За это время помещение заполнилось людьми до отказа, похоже, собрался весь посёлок. Столы раздвинули, на лавки присело несколько мужчин с музыкальными инструментами, а также Скай с гитарой. По краям импровизированной сцены рассадили совсем престарелых жителей. Некоторые были настолько немощны, что полулежали в широких креслах, а рядом пристроились, возможно, дети или внуки.
Этих глубоких старичков было четверо: одна бабулька, в ярком платочке и трое дедушек, один из которых, как мне показалось, был совсем плох. Гай встал из-за стола и вышел в центр. Смотрелся он великолепно. В белой рубашке с широким отложным воротником и чёрном жилете, он выглядел как настоящий оперный певец во фраке. Все притихли.
- Я очень рад, - произнёс он своим бархатным голосом и, обводя взглядом присутствующих, - что наш путь в этом году привел сюда, к вам, нашим дорогим друзьям. И сегодня я вижу всех во здравии и радости.
Он по очереди подошёл к престарелым жителям, каждого обнял и лично поприветствовал. Самый древний старичок, бледный и сухонький, прослезился и скрипучим голосом сказал:
- Я счастлив Гай, Голос Окатана, что уйду в хранилище душ под звуки твоего голоса, я дождался тебя.
Гай ещё раз обнял его и махнул музыкантам.
Оказалось, что на тех уроках языка, когда он пропевал со мной детские скороговорки, он не пел, а разговаривал и притом шёпотом. Пел он сейчас! И хотя он был один, казалось, что звучит хор, настолько слаженный и стройный, звонкий и чистый, что я поначалу несколько раз оглядела слушателей, в поисках тех, кто попевает. Но певец был в одиночестве.
Народ даже не шевелился. Все застыли как каменные изваяния. Я тоже закрыла глаза, как и многие. Звуки волшебного голоса проникали глубоко внутрь. Каждая клетка, каждый нерв, вторили лёгкой вибрацией, приводя тело в странное воздушное расслабление. Диапазон у Гая, наверно, был безграничным. Я не очень хорошо разбираюсь в вокальных способностях, но он мог петь басом и сопрано, глубоким контральто и звонким тенором и, как я поняла, всеми другими возможными голосами. Но дело даже не в этом, а в том, какое воздействие он оказывал на слушателей.
Сквозь полуприкрытые веки, я видела, что все в таком же состоянии, как и я: у некоторых женщин по щекам текли слёзы, дети сидели как мыши, даже самые маленькие, старики с блаженными улыбками лежали в своих креслах. Когда эта длинная красивая баллада о звезде жизни Раматэе и её непокорной дочери Эале закончилась и стихли последние аккорды, несколько минут стояла гробовая тишина. Но Гай хлопнул в ладоши и люди, вздрогнув,
