Услыхали это хозяйки и задрожали от страха: хоть и были они теперь бедные, кому же охота отдавать дочь в услужение к ведьме?! Как раз в это время шёл по улице лудильщик. Слышал он, что старуха Клути ходит каждую неделю в Ньюкасл и возвращается домой с золотыми гинеями.
— Возьми мою дочку, — просит, — умную Кейт. Она и здоровая, и обиходная, и работящая. Лучше её никто во всём Нортумберлене сковородки не чистит.
— Пошли её завтра ко мне, — говорит старуха Клути. — Есть будет со мной за столом, спать под столом. А если будет стараться, заплачу ей через семь лет и один день одну блестящую золотую гинею.
Старуха поковыляла домой, а лудильщик пошёл своей дорогой, довольно потирая руки. Собрались хозяйки, судачат, что из этого выйдет. Лудильщик, всем известно, самый прожжённый плут во всем Нортумберлене, а умная Кейт под стать папеньке — большая охотница до чужого добра: где что плохо лежит — живо стащит.
Наутро отправилась умная Кейт к старухе Клути. Вымыла лицо и руки в ручье у мельницы, причесала волосы гребешком, который смахнула с чужого подоконника, нарядилась в красное платье, прихваченное мимоходом с чужой верёвки, да ещё зелёную кофту поверх напялила: дочь кузнеца играла в «Джек-прыгни-через-реку», стало ей жарко, бросила она кофту на куст; тут мимо шла Кейт, ну и поминай кофту как звали.
Пришла умная Кейт в домик старухи, вышел на крыльцо кот Чернулин и давай тереться вокруг её ног.
— Умная Кейт, — говорит, — плесни, пожалуйста, мо лочка в моё белое блюдечко. — И замурлыкал от удовольствия.
— Сам наливай, — ответила коту умная Кейт. — Не нанялась я котам прислуживать.
Пнула его ногой и постучала в дверь. Поглядел на неё кот и перестал мурлыкать.
Открыла дверь старуха Клути, посмотрела на умную Кейт и осталась довольна — сильная, здоровая, со всякой работой справится.
— Входи, — сказала старуха. — Будешь печь топить, обед варить, дом убирать, пыль вытирать, мести и скрести, чтобы в сковородки я могла смотреться, как в зеркало.
— Это я могу, — ответила умная Кейт.
Вошла в дом, взяла метлу, давай подметать. А кот Чернулин на стуле сидит, на неё глядит и не мурлыкает.
— Только смотри, — говорит старуха Клути, — не вздумай сунуть метлу в печную трубу!
«Ага, вот она где золотые гинеи держит», — сообразила Кейт, а сама головой кивнула и дальше метёт. Весь день Кейт чистила, мела и скребла. Увидела старуха Клути вечером свое отражение в начищенных сковородках, похвалила служанку и поковыляла наверх спать.
«Пойду и я спать», — подумала Кейт, свернулась калачиком под столом и заснула. А утром проснулась с первыми петухами, взяла метлу и давай шуровать в печной трубе.
Упал оттуда кожаный мешок, набитый блестящими золотыми гинеями. Обрадовалась умная Кейт, взяла мешок, не забыла прихватить зелёную кофту — и вон из дома, пока старуха Клути спит.
Бежит умная Кейт по полю Гладоврану, видит, в конце поля калитка.
— Милая девушка, — говорит калитка, — отвори меня. Сколько лет меня никто не отворял.
Тряхнула Кейт чёрными волосами и замотала головой.
— Сама отворишься, — отвечает. — Мне некогда.
Оперлась рукой о перекладину, перескочила легко через забор и побежала дальше.
Бежит, бежит — на зелёном лугу в жёлтых лютиках корова пасётся.
— Милая девушка, — говорит корова, — подои меня. Сколько лет меня никто не доил.
Тряхнула Кейт чёрными волосами и замотала головой.
— Сама доись, — отвечает. — Мне некогда.
И побежала дальше.
Видит, мельница на берегу красивой реки Тайн, а по ней три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.
— Милая девушка, — говорит мельница, — поверни моё колесо. Сколько лет его никто не вертел.
Тряхнула Кейт чёрными волосами и замотала головой.
— Пусть само вертится, — отвечает. — Мне некогда.
А дело в том, что умная Кейт с каждой минутой всё больше злилась: бежала она быстро, запыхалась, мешок с гинеями тяжеленный, да и спать хочется — ведь встала-то она спозаранку.
«Не всё же мне одной мучиться, — сказала она себе. — Кто нашёл золотые гинеи? Я. Кто эту тяжесть так долго тащил? Опять я. Так пусть дальше отец тащит». И спрятала мешок в жёлоб, по которому зерно сыплется на мельничные жернова. Потом побежала к отцу и рассказала ему, какая она умная.
Проснулась старуха Клути с третьими петухами, спустилась вниз — пол не метён, очаг холодный, а на поду сажи целая горка. Поняла она, что умная Кейт лазила метлой в трубу и нашла мешок с гинеями.
— Ты у меня за это поплатишься, — сказала ведьма и похромала в погоню.
Миновала поле Гладовран, подошла к калитке и спрашивает:
— Калитка, калитка, не видала ли мою служанку-поганку? В руках у неё кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.
— Иди дальше, — отвечает калитка.
Ковыляет старуха по зелёному лугу в жёлтых лютиках, видит, корова пасётся.
— Корова, корова, — спрашивает старуха, — не видала мою служанку-поганку? В руках у неё кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.
— Иди дальше, — отвечает корова.
Дошла старуха до мельницы на берегу красивой реки Тайн, где три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.
— Мельница, мельница, — говорит старуха, — не видала мою служанку-поганку? В руках у неё кожаный мешок, а в нём все мои золотые гинеи.
— Загляни ко мне в жёлоб.
Сунула старуха руку в жёлоб и нашла мешок с блестящими золотыми гинеями. Взяла старуха мешок, похромала домой и спрятала его опять в покосившуюся печную трубу.
Вернулась Кейт с отцом к мельнице, глянула
