Другим гостем иной реальности был тигр. Он — один из самых частых персонажей корейских преданий, и люди одаривают его самыми разными качествами. С давних пор тигра почитали как божество, об этом даже сохранились записи в китайских исторических сочинениях начала первого тысячелетия. В традиционной Корее обряд жертвоприношений тигру проводил официально правитель уезда. Если вновь назначенный чиновник, не знакомый с местными обычаями, относился к проведению обряда небрежно, тигры начинали бесчинствовать, нападали на людей и в уезде случался неурожай («Тигр — божество горы»). Тигр-божество, благодарный за помощь, одаривает человека и его потомков высокими должностями на службе («Благодарный тигр»). Тигр так же, как и дракон, может являться людям в облике человека: например, становится матерью семейства и живёт среди людей («Мать превращается в тигра»).
Тигр — страшный зверь и часто нападает на людей, поэтому охотиться на него может только очень мужественный человек («Охотничьи рассказы»), хотя даже храбрец, неожиданно встретив зверя в непривычной обстановке, может попасть впросак («Испугался тигровой шкуры»).
Древним обожествлением тигра воспользовался буддизм. Так родилась легенда о тигре-оборотне, прекрасной девушке, которая пожертвовала жизнью для того, чтобы искупить вину своих кровожадных братьев, нападавших на людей. Ей был воздвигнут храм под названием «Желание тигрицы» («Юный Ким Хён растрогал тигрицу»). Быть может, храм и возвели как раз на том месте, где приносили жертвы хозяину гор?
Другая реальность преподносит человеку массу неожиданностей. Юноша, удалившись в монастырь для учёных занятий, встретился с красавицей, пережил с ней радости любви, а она оказалась лисицей-оборотнем. Охотник, отправившись в горы, увидел там белобородого старца верхом на белом олене. Такой старец почитался в Корее как хозяин горы, который ездит на белом олене либо на белом тигре и может помочь в беде доброму человеку. А ещё он ведает дождём и, если его в засуху хорошо попросить, может послать дождь. Хозяину горы и поныне в Корее устанавливают алтари и приносят жертвы.
В древних корейских преданиях хозяевами гор и повелителями дождя чаще были женщины. Например, «матушка Сондо», которую почитали как «совершенномудрую матушку, божество Восточной страны» и мать основателя государства Силла, после смерти стала хозяйкой горы Сондо и повелительницей дождя («Совершенномудрая матушка Сондо»). Как хозяйку горы и дождя почитали и супругу Пак Чесана, который погиб в Японии, спасая одного из братьев государя («Пак Чесан возвращает братьев государя»).
Обитатели иной реальности, как правило, обладают волшебными умениями, могут разговаривать на человеческом языке и всегда помогают тем, кто их выручил из беды, бедным и добрым. Дровосек, например, спрятал от охотников оленя, и в благодарность за это тот научил его, как получить в жёны дивную небесную фею, которая спустилась на землю, чтобы искупаться в озере («Небесная фея и дровосек»).
Бедняк, отправившись на поиски еды для голодной семьи, нашел удивительную черепаху, которая умела говорить и принесла достаток в его дом. А злой и завистливый старший брат эту черепаху убил. За это он был наказан и лишился всего своего добра. История напоминает известную повесть под названием «Братья Хынбу и Нольбу»[6]. В повести тот же сюжет, только вместо черепахи — ласточка, которой помогает бедный брат и которую калечит богатый. Каждый из них был вознаграждён по заслугам: бедному дано богатство, а богатый превратился в бездомного нищего. В корейских историях, как и в фольклоре всех народов мира, богатые всегда злы и жадны и за это получают возмездие от обитателей другой реальности: их дом и земли заливает вода («Жадный богач», «Лик дракона в скале»).
Интересно, что частый персонаж корейских историй — буддийский монах, но он вовсе не герой легенд, рассказывающих о деяниях на пути к просветлению. Это вредоносный оборотень — враг хозяина воды Дракона («Лучник Котхачжи», «Чакчегон получил в жены дочь дракона») или монах-волшебник, который превращается в мышь и, испортив вражеские луки, помогает победить врагов («Монах превращается в мышь»). Монах является к людям, чтобы проверить их нравственные качества, и одаривает богатством добрых, а злых и жадных наказывает («Жадный богач», «Алчность», «Лик дракона в скале»). В народе считали, что в облике монаха появляется божество-дракон.
Известные буддийские наставники занимаются мирскими делами: один вступает в контакт с местными божествами и просит их ниспослать дождь («Поян и грушевое дерево»), другой занимается врачеванием и волшебным умением изгоняет духа болезни, силой слова укрощает злого дракона («Хетхон укрощает дракона»). Буддийский наставник «ритмичным словом» (песней) умиротворяет разбойников («Учитель Ёнчже»). Он помощник правителя, «чудесным снадобьем» (чаем) и словом умеющий поддерживать космос («Учитель Чхундам и Песня о том, как умиротворить народ»). Слово здесь имеет функции своего рода заклинания, которое, ограждая от зла и хаоса, устанавливает должный порядок и благоденствие.
В фигуре буддийского монаха, героя корейских легенд, просматривается шаман — посредник между двумя реальностями. Особые качества шамана: его обособленность, умение общаться с обитателями иной реальности и способность словом нейтрализовать враждебные силы, сохранять гармонию в мире — трансформировались в местном буддизме. Появился образ монаха-отшельника, который владеет искусством слагать песни (стихи), изучает канонические буддийские сочинения — сутры и стремится к обретению «истинного знания». Он живет с людьми (отшельничество здесь, скорее, внешний знак внутренней непривязанности к мирским ценностям), озабочен людскими делами, его духовная сила способна привлечь обитателей иного мира для помощи людям.
Чужие религиозные учения, иноземные сюжеты преобразовывались на корейской почве. В результате этот «культурный сплав» породил новые оригинальные произведения, которые распространялись и письменно, и устно. Надо сказать, что одной из своеобразных особенностей корейской словесности было постоянное перетекание сюжетов из народных преданий в литературу, а из литературы — снова к устному «хождению в народе». Начало этого процесса хорошо просматривается на примерах преданий и буддийских легенд, включённых в сборник. Например, притча о хитром зайце и черепахе, созданная на сюжет, принесённый из Индии, сначала появилась в литературном памятнике — историческом сочинении («Князь Чунчху и притча о зайце и черепахе»). Затем многие годы она распространялась устно в виде сказания, а на рубеже XVIII–XIX вв. вернулась в литературу — на этот сюжет была написана повесть. Содержание повести, теперь в устном пересказе сказителями, снова вернулось в народ. Таким же примером «перетекания» из литературы
