– Эй, док, тебе бы выпить.
– Так и сделаю.
Но вместо того, чтобы выпить, он начал обход и наконец добрался до Ларри.
– Не тратьте на меня время, – попросил тот. – Ерунда.
Но врач все равно его осмотрел.
– У вас пуля в заднице. Потерпите?
– Конечно.
– Когда будете дома, сходите к врачу.
Только узнав о ранении, Ларри почувствовал боль. Он попытался устроиться удобнее, но стало только хуже. Пришлось выпить еще бренди, чтобы уснуть.
В три часа дня флагманский эсминец «Калп» – последний корабль, покидающий место боя, – наконец-то двинулся в сторону дома. Он шел медленно, потому что сопровождал тяжело нагруженные десантные баржи. Остатки флота достигли Нью-Хейвена, лишь когда перевалило за полночь.
Ларри спустился на берег в белье, завернувшись в плед. На пристани сотни фигур с керосиновыми лампами освещали машины скорой помощи, военные грузовики, автомобили и войсковые автолавки, выстроенные вдоль доков. Солдат сунул Ларри пачку сигарет, как только тот спустился с трапа. Медсестра, взяв его за руку, все спрашивала:
– Вы можете идти? Вам требуется помощь?
– Пока все хорошо. Мне бы чаю, я справлюсь.
Она отвела его к лавке и протянула чашку.
– Осмотрите остальных, сестра, – попросил Ларри. – Со мной все будет хорошо.
Он стоял на темном причале посреди всей этой бесшумной суеты и прихлебывал горячий чай. Теперь, когда опасность миновала, к нему постепенно возвращалась чувствительность. Накатывала то усталость, то боль. И вот, сначала отрывочно, затем целыми сценами, будто вырванными из киноленты, прожитый день начал разворачиваться перед глазами. Ларри чувствовал вкус пережитого ужаса. Ощущал, как под ногами скользит галька, видел усеянный трупами пляж, высокую стройную фигуру друга, который снует по пляжу, спасая людей. И себя, скрючившегося за танком и думающего только о собственной шкуре… Где теперь Эд?
Ларри потягивал остывающий крепкий чай и чувствовал, как вместе с возвращающимися силами подступает чувство стыда. Он опустил голову, плечи затряслись от задушенных всхлипов. Он плакал от ужаса, усталости и бессмысленности, но главное – от собственного морального падения. Хотелось молить о прощении, но кого? Он жаждал утешения, но не верил, что заслужил его.
– Ларри?
Он поднял мокрое от слез лицо. Перед ним стояла Китти.
– О Ларри!
Он даже в темноте разглядел, что она перепугана.
– Ты ранен?
– Не смертельно, – ответил он.
Ларри поднял руку, чтобы стереть со щек слезы. Китти подхватила соскользнувший плед:
– Пойдем, там есть кровати.
Он позволил ей отвести себя в ближайший пакгауз, переоборудованный в полевой госпиталь. Китти передала Ларри сестрам, которые тут же уложили его в постель и, осмотрев и перевязав рану на ночь, пожелали скорейшего выздоровления. Китти вернулась и, присев рядом, взяла его за руку.
– Я видел там Эда, – сообщил Ларри. – Он герой. Настоящий герой.
– Он не вернулся, – тихо произнесла Китти.
– Почему? – Глупость вопроса дошла до Ларри еще прежде, чем он успел закрыть рот. Почему-то он не сомневался, что Эд выживет.
– Пропал без вести, – объяснила Китти.
– Но я его видел!
– Пропал без вести, – пояснила Китти.
– Но я его видел!
Ларри сказал было, что Эд выжил, ведь он неуязвим, но тотчас спохватился: какая чушь! Все как раз наоборот: Эд безумно рисковал. Как он вообще мог выжить?
– Он не вернулся, – повторила Китти надтреснутым голосом.
Ларри закрыл глаза.
– Многие не вернулись, – тихо сказала Китти, – но хотя бы ты здесь.
11
– Потрясающе! Первоклассно! – Адмирал Маунтбеттен кругами ходил по комнате, восторженно размахивая руками. – Я хочу услышать все в подробностях.
Ларри Корнфорд стоял, опираясь на трость, чтобы не перегружать правую ягодицу, из которой извлекли пулю. В комнате кроме них находился только Руперт Бланделл. Ларри понятия не имел, как, какими словами рассказать командующему о битве в Дьепе. Прошло более двух месяцев, но ему казалось, будто минула сотня лет.
– Я правда не знаю, что сказать, сэр.
– Понимаю, понимаю! – воскликнул Маунтбеттен, обращая на него напряженный и внимательный взгляд. – Все так говорят. Когда подо мной потонул «Келли», я думал, никому не понять, каково это. Никому. Но потом я как-то разговорился с Ноэлом, и знаешь, что он сделал? Он сделал из этого фильм! Отличный фильм, черт возьми! Выйдет на экраны через пару недель. Сходи глянь. Если хочешь, достану билеты.
– Спасибо, сэр, – поблагодарил Ларри.
– Ты ведь был на пляже в Дьепе?
– Да, сэр.
– Вот и славно. Это мне и надо: настоящий, неприкрашенный отчет простого пехотинца. Говорят, что урок, полученный от операции «Юбилей», бесценен и сократит войну на несколько лет. Кроме того, высадка выманила люфтваффе из нор, так что наши смогли надрать им задницы. Меня уже и Уинстон по спине похлопывал, и Эйзенхауэр радовался, как ребенок в кондитерской. Но как бы то ни было, все решили смертники-пехотинцы.
Ларри не знал, что ответить.
– Смертников-то многовато оказалось, да?
– Да, сэр.
– На войне как на войне. Слышал про подразделение Ловата? Все как по книжке. Значит, канадцами мы можем гордиться, так ведь?
– Да, сэр.
– Жуткая резня, как сказал Уинстон.
– Да, сэр.
– Когда с твоим отцом увидимся, я ему расскажу, Ларри. Ты решил пойти под пули. Хоть и не был обязан. Я такие вещи не забываю. Твое имя в списке представленных к награде.
– Нет, сэр, – вдруг разволновался Ларри, – я ничего не сделал, сэр. Только высадился, пробыл на пляже два или три часа, и все. Я не заслуживаю того, чтобы меня отметили выше остальных. Чем хоть кого-то из остальных.
Маунтбеттен продолжал внимательно его разглядывать.
– Понимаю, – сказал он. – Похвально.
– Если вы составляете списки, сэр, то одного человека обязательно нужно представить к награде. Лейтенант Эд Эйвнелл из сорокового диверсионно-десантного батальона морской пехоты. Я видел, как он под непрерывным огнем носил раненых к лодкам. Он спас как минимум десять жизней.
Маунтбеттен повернулся к Руперту Бланделлу:
– Отметь, Руперт.
– Еще один из наших, сэр, – отозвался тот.
– Что с ним случилось? – Маунтбеттен снова повернулся к Ларри.
– Пропал без вести, сэр.
– Записал, Руперт?
– Да, сэр.
– И нужно записать еще кое-что. – Маунтбеттен кивком указал Бланделлу на Ларри: – Вот человек, который вызвался на передовую, в самую гущу сражения, получил пулю, а рассказывает лишь о том, как геройствовал другой солдат. Ноэл оценит. – Он протянул Ларри руку: – Горжусь таким сотрудником!
Руперт Бланделл, провожая Ларри по коридору к выходу, шепнул:
– Он ведь не идиот. Сам понимает, что вышла полная хрень. Даже спрашивал меня, не подать ли в отставку.
– А ты что?
– Сказал, все зависит от причин провала. Внешние они или внутренние. И извлек ли он урок.
– Боже, Руперт, ты прямо его духовник.
– У нас странные отношения. Но он человек необычный. Тщеславен, как ребенок, но на самом деле застенчивый и добросердечный. Эдвина совсем другая. А для него главное – ее одобрение. Которого не так-то просто добиться – у Эдвины высокая планка.
– Эдвина Маунтбеттен? Эта пустышка?
– Согласись, любой человек куда сложнее, чем кажется.
Уже в дверях, прощаясь с Ларри, он добавил:
– Ты это серьезно насчет Эда Эйвнелла?
– Абсолютно. – Я прослежу.
* * *Армейский
