– Теперь, когда Эд получил то, чего хотел, – говорила ему Китти, – ты обязан приглядывать за нами, хочешь ты того или нет.
Она не имела в виду другую просьбу Эда. Его поступок словно парализовал ее волю. Ей не хотелось больше ничего. Отталкивала самая мысль воспользоваться его уходом. Столь жестокое и расточительное отрицание жизни не может иметь хороших последствий. Ни для кого.
Трехлетняя Элизабет, тихая и добродушная, горевала недолго: отец так часто и так надолго исчезал, что его смерть оставила не такой уж глубокий след. У Памелы тоска сменилась недоумением. Девочкам не сказали всей правды. Они знали, что он поехал на прогулку, и произошел несчастный случай. Возможно, сердечный приступ, отчего он упал и разбился насмерть.
– Какой же это случай? – удивлялась Памела. – Почему он так близко подошел к краю? Я не понимаю.
– Мы не знаем, – ответил Ларри. – Пришло горе. Нам осталось лишь помогать друг другу.
– Как? Как мы должны друг другу помогать?
– Любить друг друга.
– Ты будешь любить меня и Элизабет? Ты будешь любить маму?
– Да. – Он кивнул.
– Ты женишься на маме?
– Не знаю.
– Не женись, я не хочу, – попросила Памела. – Подожди, я вырасту и выйду за тебя.
– Хорошо, – согласился Ларри.
* * *Ларри в одиночестве отправился к Бичи-Хед – в своего рода паломничество. Он не мог знать, где стоял Эд в последние секунды своей жизни, но ближе к нему было теперь уже не подобраться.
По жухлой траве бродили незнакомые чужие люди, искоса поглядывая на Ларри. Понятно, о чем они думают. А вдруг и этот прыгнет? А вдруг сейчас свершится очередной непоправимый и непростительный акт самоуничтожения?
«Я мог бы это сделать. И они могли бы. Вот что поражает. Всего пара шагов, еще пара, и сказочке конец.
Но не для нас.
Мой самый лучший, самый старый друг. Мне снится, как я бегу за тобой, что я успеваю сюда, на обрыв, вовремя. Ты стоишь здесь, еще не совершив задуманного, и я кричу тебе: «Стой!» Ты оборачиваешься, видишь меня и ждешь. Я беру тебя за руку, я крепко держу тебя и говорю: «Пойдем домой». Ты, как обычно, криво ухмыляешься, отходишь от края, и мы возвращаемся вместе. Ты катишь свой велосипед. Там, в кармане твоей куртки, два письма, которые никогда не доставят адресатам.
Я так давно тебя любил. Как ты мог меня бросить?»
* * *К Ларри приехал Руперт Бланделл. Несколько смущенный, что неудивительно, ведь они не встречались с тех пор, как Ларри развелся с Джеральдиной. Как выяснилось, Руперт узнал о гибели Эда из некролога.
– Сказать, что я был потрясен, – это ничего не сказать! Не знаю почему, но мне всегда казалось, что Эд неподвластен смерти.
– И мне временами тоже.
– Он был такой… – Руперт замялся, подбирая слово, – жизнерадостный.
– Временами, – повторил Ларри.
– Полагаю, это был его собственный выбор.
– Да.
– Господи. Бедняга!
Кажется, сказать больше нечего.
– Как Джеральдина? – помолчав, спросил Ларри.
– Джеральдина? – Руперт снял очки и протер их кончиком галстука. – А ты как думаешь? Тоскует. Злится.
– Жаль.
– Говорит, тут не обошлось без другой женщины.
– Ну да.
Руперт, снова надев очки, посмотрел на Ларри.
– Она считает, ты нарушил одно из важнейших положений церковного права.
– Не собираюсь оправдываться, – ответил Ларри, – но если уж говорить о церковном праве, то для расторжения брака у меня были, так сказать, законные основания.
– Догадываюсь. Что-то такое у нас уже было.
– Я так и понял.
– И все же давай внесем ясность, – произнес Руперт после паузы. – Хочешь сказать, брак так и не был осуществлен через плотский союз?
– Именно.
Руперт склонил голову будто в молитве.
– «Наследье плоти, – прошептал он, – как такой развязки не жаждать?» – И покачал головой. – Гамлет, правда, о смерти говорит. Эд Эйвнелл, кто б мог подумать. – Он поднял глаза и встретил недоуменный взгляд Ларри. – Люди всегда оказываются куда сложнее, чем нам кажется.
Он встал.
– Ну, я, пожалуй, пойду.
Ларри пошел проводить его до машины.
– Еще один вопрос. Спрашиваю, потому что сестре он покоя не дает. Что стало с твоей верой?
– Кажется, подрастряслась в пути. Дорога была ухабистая.
Рассказывая Китти о визите Руперта Бланделла, Ларри сообщил и о предположениях Джеральдины, будто всему виной другая женщина. Китти расхохоталась – впервые после смерти Эда.
– Другая женщина? То есть я?
– А кто же?
– Ох, Ларри. Вот кем никогда не бывала, так это «другой женщиной».
– Понятия не имею, с чего Джеральдина это взяла. Я не говорил ей.
– Такие вещи и говорить не нужно.
– Нет, нужно.
Китти улыбнулась в ответ, и Ларри вдруг стало ясно, что горе однажды отступит.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Я хочу одного: быть с тобой. Засыпать возле тебя вечером и просыпаться рядом с тобой утром.
Тогда Китти поднесла его руку к губам – странный и старомодный жест, знак смирения, печали и благодарности:
– Я тоже.
Ларри обнял ее, и они слились в поцелуе – страстном, долгом и таком долгожданном. А потом Китти заплакала, горько-горько – тоже впервые после смерти Эда.
– Я правда очень любила его, – всхлипнула она.
– Я тоже.
Эпилог
2012
Спустившись к завтраку в свое последнее утро в Нормандии, Элис никого не застала. Дом был наполнен тишиной и солнцем. Завтрак ждал ее на террасе. Пришел Гюстав с кофе и свежим хлебом. Но где бабушка?
После завтрака Элис вышла на лужайку, со всех сторон окруженную лесом – без единой тропки – а может, со множеством. Сделав несколько шагов по хрустящей лесной подстилке, Элис остановилась среди гладких стволов, блужая мыслями среди призраков прошлого.
И вдруг поняла: чем глубже заглянуть в былое, тем яснее станет будущее. Твоя собственная жизнь тотчас удлинится в обе стороны. История, рассказанная бабушкой, будто подняла Элис высоко-высоко, показав оттуда ее место во времени. И от этой беспредельности почему-то стало легче. Сколько всего может вместить одна жизнь!
Когда она вернулась в дом, Памела уже завтракала на террасе. Элис решила выпить чашку кофе за компанию.
– Я тут подумала, – сказала бабушка. – Прежде чем ты уедешь, нам нужно навестить могилы.
– Могилы?
– Они похоронены здесь, в Бельнкомбре. Мама и Ларри. Ларри умер в восемьдесят четыре года – не так уж плохо. У меня на руках.
– Здесь?
– Да. Это был его дом. Здесь они прожили последние годы.
Почему-то это поражало. «Я могла встретить их, – думала Элис. – Я могла знать их».
– Я обожала Ларри, – сказала Памела. – Я серьезно хотела выйти за него.
– Но вышли за Хьюго.
– Да. Бедный Хьюго. Какой-то сплошной Фрейд. Хотя не могу избавиться от мысли, что Фрейд все переврал. Я с мамой никогда не соперничала: слишком ее любила. Нет, даже не так. Я хотела быть моей мамой.
* * *Они приехали в Бельнкомбр и отправились на кладбище у церкви Святого Мартина. Там в одной могиле покоились Китти и Ларри. На надгробном камне, который выглядел совсем новым, только имена и даты. Китти на нем названа Кэтрин Эйвнелл.
– Они пробыли вместе больше пятидесяти лет, – сказала Памела.
– Они
